Николай Шахмагонов - Месть рогоносца

Захотелось в какой-то момент прояснить некоторые вопросы. Почему, к примеру, не уходит, если полюбила и почему боится разоблачения? Может, опасается, что сам Хрусталёв возьмёт да подаст на развод?

– Скажите, только честно, – попросил я. – Вы Инну Аркадьевну, действительно сильно любите?

Он ответил не сразу, но ответил так, что я понял, что ответил вполне искренне:

– Люблю! Иначе бы не обращался к вам, не срамился бы, – сказал он с надрывом и прибавил вполне резонно: – Иначе бы подал на развод – и дело с концом.

«Да уж, срам немалый, – подумал я, – установить слежку за женой, да ещё платить за это деньги. С другой стороны, что делать, если боится потерять её и не может найти никакого выхода. Смириться? Позволить гулять, пока не нагуляется? Нет, это просто невозможно. Вряд ли кто-то сможет подобное выдержать. Это что же, как в давние времена Нарышкин? Но так он терпел, потому, что его сделал рогоносцем император. Там другое и времена другие. А как бы я поступил? Я бы в любом случае развёлся и постарался всё забыть как кошмарный сон».

Частенько мне приходилось задумываться над подобными делами. Скорее мог понять и оправдать женщин, обращавшихся с таковыми просьбами, нежели мужчин. Уж коли ты мужиком родился, так наведи сам порядок в семье, сделай так, чтоб жена на сторону не смотрела, а коли она такова, что не может без этого, брось её и забудь.

Так думал я, но понимал и другое – нельзя мерять общей меркой человеческие отношения.

Ну и размышлял: «Что же мы имеем? Поздно приходит, иногда дома не ночует и старается избегать близости? Такие аргументы не выставишь. Но, наверное, он всё-таки прав – она изменяет, причём совершенно беспардонно и бессовестно».

Вслух же сказал:

– Ничего не могу обещать, но помочь попробую. Всё будет зависеть от разговора с шефом. Завтра позвоню ему и попрошу помощи, а тогда уж сообщу вам своё решение.

– Спасибо, – сказал Хрусталёв и, уже покидая квартиру, в дверях столкнулся с Кудрявцевым.

– Не помешал? – спросил тот.

– Нет-нет. Мы уже закончили разговор, – ответил Хрусталёв и, ещё раз поблагодарив нас обоих, пошёл к лифту.

– По твоей части что ль приходил? – поинтересовался приятель, когда мы остались одни, и, заметив, что я не спешу с ответом, тут же прибавил: – Не хочешь, не говори…

– Ты же знаешь, вопрос деликатный, – сказал я. – К тому же он ведь твой начальник.

– Жалко мужика, – вздохнул Кудрявцев, – на работе у него тоже что-то не ладиться. Как ни зайдёшь, сидит хмурый, задумчивый. Видно, ревность гложет.

– А ты откуда знаешь, что так его огорчило?

– Чай не в столице живём. Все на виду и всё про всех известно. И про Бориса Петровича давно уже разговоры шли. Я хоть и не принимал в них участия, сторонился, поскольку сплетен не люблю, но кое-что краем уха слышал. Говорили многие, мол, загуляла у нашего шефа красавица жёнушка, крепко загуляла.

– С кем?

– Откуда мне знать? – пожал он плечами.

– А кто-то может подсказать, как ты думаешь? – попытался выяснить я хоть какие-то моменты и пояснил свой интерес: – Неохота мне за это дело браться. Ну уж если возьмусь, хотелось бы обойтись без всяких обычных наших методов, которые не слишком одобряю.

– Значит, всё-таки попросил, – проговорил Алексей, – я понял, что попросит, когда работой твоей интересовался. Эта работа много разговоров и острот вызывает. Даже слух прошёл, что ты не просто так приехал, а по вызову жён наших пилотов. И теперь – всем крышка: всех на чистую воду выведешь. И не каждому понятно, что это глупые шутки.

– Стал бы я пилотов на чистую воду выводить… Мужская солидарность бы сработала, – посмеялся я. – Ну и как в такой обстановке я смогу ему помочь? Попробуй-ка теперь проследи?! Нет, не буду отпуск на эту чушь тратить, – решительно заявил я приятелю.

– Для Хрусталёва это не чушь и вопрос не пустяшный, – возразил Алексей. – Такая семья была, такая пара они с Инной Аркадьевной. Любо-дорого смотреть. А теперь мужика не узнать. Да ты что, не понимаешь, что ль? Или никогда не приходилось ревновать?! Помню, как в школе ты не одному ухажёру нос расквасил за свою Наташку. Хотя там и ничего не было. Но расквасил так, ни за что, по подозрению.

– То было в детстве, – улыбнулся я.

– Да ладно, в детстве, – передразнил он. – Ты б и сейчас не сдержался, если что. Недаром тебе службу оставить пришлось. Я понял, что где-то перегнул палку. Так ведь?

– Не совсем, – уклонился я от прямого ответа.

– Да слышал я, слышал. Дыма ведь без огня не бывает.