Николай Шахмагонов - Месть рогоносца

Кудрявцев, сославшись на то, что нужно сходить в магазин, оставил нас, чтобы не мешать.

– Слушаю вас, Борис Петрович, – сказал я, протягивая руку.

– Пришёл по части вашей специальности. Новой, так сказать, специальности, – начал он.

«Надо же, – мелькнула у меня тогда мысль: – И здесь, в провинции, услуги наши оказались востребованными».

Если честно, не очень хотелось мне думать о делах, а потому ответил сдержанно:

– Я в отпуске, Борис Петрович, приехал отдохнуть от дел, которые в Москве надоели.

– А для меня это вопрос жизни и смерти, – с горечью в голосе проговорил Хрусталёв и с мольбой посмотрел мне в глаза: – Не просил бы, если б не так. Поймите… Да и, что касается гонорара, не обижу. Я человек, как вы понимаете, состоятельный.

Ох уж эти товарно-денежные отношения. Где же прежние, советские, бескорыстные, в большинстве своём!? Я сделал жест рукой и сказал проникновенно:

– Не в гонораре суть. Просто действительно устал. И если решу, что могу помочь, то не из-за этого вашего обещания…

– Каждый труд должен быть достойно оплачен, – убеждённо заявил Хрусталёв. – Я ведь тоже дело делаю, которое по душе, но не бесплатно. Выживать надо в смутные времена.

– Что ж, выслушаю вас, – сказал я, приглашая в комнату и указывая на кресло у журнального столика.

Сам сел в другое, напротив.

Вечерело, но сумерки ещё не сгустились окончательно, и можно было огня не зажигать, а потому, когда я потянулся к торшеру, Хрусталёв поспешно проговорил:

– Нет-нет. Если можно, пусть будет полумрак. Мне так проще рассказывать.

Немало историй довелось мне выслушать за время работы в агентстве. Приготовился послушать ещё одну – как-то не повернулся язык отказать убитому горем человеку, тем более от Алексея я слышал о нём только хорошее.

– Ну, говорите, говорите, – кивнул я. – И не беспокойтесь, всё что услышу, останется здесь. Никуда не выйдет…

И он заговорил негромко, доверительно:

– Помогите, очень прошу. Мне больше не к кому обратиться с таким деликатным вопросом.

– Так о чём же всё-таки речь? – поторопил я.

Но он некоторое время ходил в рассказе своём вокруг, да около. Видно, нелегко было начинать. Наконец начал:

– Говорить как-то стыдно. Да что поделаешь?! Последняя попытка семью сохранить. Последняя надежда. У нас всё-таки дети, двое детей. Сейчас они у бабушки в деревне. Она, жена моя, Инна Аркадьевна, может видели её – такая высокая, стройная блондинка. До сих пор ходит в юбках, не по возрасту коротких. Таких как она броских и ярких в доме вроде бы больше и нет, – уточнил он не без гордости, но тут же снова сник.

Я, конечно, не раз видел эту действительно красивую женщину. Кудрявцев пояснил, что это жена Хрусталёва. Но в данный момент заявления Бориса Петровича решил оставить без комментариев.

– Так вот жена моя, – продолжил он. – Совсем от рук отбилась. Всё было раньше хорошо, а этим летом, как детей в деревню отправила, совсем голову потеряла. Чувствую, влюбилась в кого-то. Домой приходит поздно, а несколько раз и вовсе не ночевала.

– И как объясняет? – поинтересовался я.

– Да, никак, – ответил он сокрушённо. – Вздор несёт. То у подруги засиделась, а потом ночью побоялась идти одна. Так я же встретил бы… То с другой подругой на дачу поехала – та, мол, просила помочь по хозяйству. Причём, про дачные поездки сообщала этак внезапно, по телефону. А если я начинал возражать, то сразу становилось плохо слышно. Твердила «ало, ало» и бросала трубку.

– Может всё действительно именно так, как говорила? – вставил я. – Почему вы считаете, что изменяет. Устала за зиму и весну от возни с детьми, вот и хочет вздохнуть свободно? Может быть действительно с подругами встречалась?!

Я сказал это намеренно. Уж очень не хотелось заниматься этакими вот делами во время отпуска.

– Не-ет, – протянул он. – Поначалу я верил. Но потом, в какой-то момент почувствовал, что лжёт. Да и есть такие факты, которые не обманут. Надломились наши отношения. Не ласкова стала, даже груба. Знаете, если жена ночью отворачивается и от каждого прикосновения к ней рычит раздражённо, мол устала, дай поспать, что можно подумать? Как кукла бесчувственная. Раньше такой не была хоть с усталости, хоть нет. А однажды вернулась весёлая, разодетая, и, – он сделал паузу, вздохнул тяжело и продолжил: – Такая красивая, что я потянулся обнять… Ну вы понимаете… Так она грубо оттолкнула убежала в лоджию, забаррикадировалась там и легла спать на раскладушке.