Ричард Пратер - Шеллшок

Потом он заговорил, и в его голосе не было воинственности, но и прежнего страха тоже не было.

– Я сказал тебе правду, Альда. Я ни хрена не помню с тех пор, как... Я имею в виду то, что случилось с четверга... вечером и до недавнего времени, когда увидел здесь доктора. Я даже не знаю, кто он такой. И уж, конечно, не имею представления, где Мишель. Если бы знал, я бы сказал.

– В этом я не сомневаюсь, Клод. А этот сукин сын Скотт скажет с удовольствием.

Он посмотрел на меня сверху вниз. Правда, не совсем сверху, так как я снова начал подниматься. По какой-то причине на этот раз он меня не ударил, может быть, потому что я поднимался к нему боком и находился в неудобном положении для удара. Когда я встал, Чимаррон шагнул ко мне.

Он стоял, уперев в бока кулаки, похожие на окорока, из его правой ладони торчало что-то, напоминавшее длинноствольный «магнум-357».

– Может, Клод и не знает, где его девочка, – сказал он, – мы это все равно выясним. Но будь я проклят, Скотт, если ты этого не знаешь. И если ты не законченный кретин, ты мне скажешь, где находится Мишель Уоллес, и скажешь прямо сейчас. Поверь, я буду рад, если ты признаешься по-хорошему.

Я посмотрел на эту широкую физиономию, на мощные складки в уголках его рта, увидел его голубые в крапинку глаза прямо перед собой и как можно спокойнее сказал:

– Если тебе не терпится, Чимаррон, лучше убей меня сейчас. Прямо здесь, пока у тебя есть возможность.

Он ухмыльнулся нормальной широкой ухмылкой, показав свои большие квадратные зубы, и в его ноздрях зашевелились спутанные волосы.

– Гляньте на этого крутого мужика, ребята, – заметил он, не спуская с меня глаз. – Не иначе, как он насмотрелся боевиков.

Я выдержал его взгляд и негромко произнес:

– Слушай меня внимательно, Чимаррон. Навостри уши, вдолби мои слова в свою тыкву и постарайся запомнить их. Итак, парень, либо ты убьешь меня сейчас, в этой самой комнате, без всяких фокусов и колебаний, либо ты пропал. Я тебя все равно достану.

Он закудахтал, и раскатистые звуки вырвались из огромного живота и необъятной груди. Я решил, что завладел его вниманием и заставил его сконцентрироваться на моих словах, как это обычно бывает, когда вам говорят не думать о жирафе в синюю полоску, а вы обязательно начинаете думать о нем. Поэтому я продолжал свою игру:

– Но я не хочу пугать тебя, Чимаррон, так что можешь забыть о том, что я сказал.

– Ты меня достанешь... меня, – сказал он, не переставая кудахтать, и выглядел при этом так, будто никогда в жизни так не развлекался. – Как же ты собираешься это сделать, Скотт?

– Это моя забота, дружище. Пока я об этом не имею ни малейшего представления, да и иметь не буду, пока не сделаю это.

– У меня есть для тебя сюрприз... дружище. – Он усмехнулся и снова продемонстрировал крупные белые зубы. – И на этот раз я получу настоящее удовольствие.

Я почувствовал себя так, будто мне вскрыли черепную коробку. Хотя я знал, что она не треснула, потому что нащупал руками, которые пока оставались свободными, внушительную шишку на затылке, а может то были две шишки, одна рядом с другой. Чимаррон ударил меня еще раз, но теперь уже сильнее, чтобы вырубить окончательно и дать своим дружкам возможность связать мне руки. Затем меня трясли в автомобиле и тащили волоком в какое-то помещение. Я смутно видел машины, потом голые стены; почему-то я сразу понял, что меня привезли туда, где я уже был: в аризонский «Медигеник Госпитал» на Мак Довел-роуд.

И тогда, несмотря на непрекращающуюся пульсирующую боль в голове, мои мысли обрели ясность. Я знал, где нахожусь и что меня ждет.

Там собрались все – Альда Чимаррон, ковбой Джей Гроудер, другой человек, похожий на фотографию Сильвана Дерабяна в молодости, доктор Филипп Блисс и Клод Романель в своем зеленом халате – в трехкомнатных апартаментах доктора Блисса на четвертом этаже больничного здания. И не только в тех же апартаментах, но и в той же самой комнате, где я раньше нашел Романеля. Но насколько это было раньше, я не имел никакого понятия, потому что время превратилось в плотную резиновую массу, и я не знал, был то вечер или уже ночь.

Я лежал лицом вверх на высоком столе, перевязанный кожаными ремнями, которые, как клещи, сдавливали мне лодыжки и кисти рук. Верхняя часть моего тела была обнажена. Справа от меня, на расстоянии не более метра, стоял невысокий квадратный ящик из серого металла, который я видел в изножье кровати Романеля. Он стоял на той же самой ярко-красной четырехколесной тележке. Это был дефибриллятор, и лицевой стороной он был обращен ко мне. Я увидел прямоугольный, прикрытый стеклом циферблат в середине с черными цифрами: в левом углу 0... затем 10, и так далее до 400 в правом углу. Под цифрами обозначения: «Ватт/Сек.» Вверху слева слово «Энергия», а под ним другой маленький круглый циферблат с цифрами от 1 до 400.