Василий Боярков - Маньяк и тайна древнего русского клада

– Я не знаю… пока, – понуро опустив взъерошенную голову, продолжил Денис подрагивать нервными нотками, – но непременно хочу это выяснить…

Договорить он не успел, так как Герман Петрович, никак не реагировавший на мимику ивановского сотрудника и считавший себя непревзойденным мастером развязывать несловоохотливым преступникам языки, грубо оборвал недосказанную реплику и, придавая лицу звериное выражение, гробовыми интонациями зло прорычал:

– Хватит нам «ваньку валять»! Мы всё уже хорошо себе представляем, – что именно ему известно, уточнять он не потрудился, полагая, что одного, по его мнению сильного, утверждения будет более чем достаточно, – и все равно тебя, «поганого мерзавца», засадим – доказательств хватает! Давай уже сознавайся и сэкономь нормальным людям их драгоценное время! У нас и без тебя, «паскудный ублюдок», рабочей мороки хватает!

Областному оперативнику, видимо, сталось в диковинку видеть подобное проведение следственных действий, и он, опешив от удивления, ошарашенный, уставился на – «целого»! – начальника поселкового отделения, явно не понимая – как?! – неотесанный, невоспитанный человек смог дослужиться до столь высокого чина. Вместе с тем, верный служебному долгу, он все-таки посчитал, что просто обязан осадить бесцеремонного, бесстыжего грубияна.

– Товарищ подполковник?! – сведя к переносице брови, придал он мелодичному голосу металлических ноток и, нарушая основные, допустимые инструкции, грозно воскликнул: – Что Вы себе позволяете?! Достоверно еще не установлено, что молодой человек имеет какое-то отношение к совершенному преступлению, и мы пока еще не знаем, является ли он лицом, причастным к раскрываемому убийству. Если вы не поняли, сейчас мы пытаемся разрешить сомнения, возникшие касательно некоторых странных событий. Прошу Вас не вмешиваться, в противном случае, я буду вынужден поставить вопрос, чтобы Вы незамедлительно покинули допросное место. Пока же отойдите в сторону и не мешайте, пожалуйста, устанавливать основные обстоятельства и без того неординарного дела.

Для более грамотного областного оперативника было дико и непривычно вести межличностные трения в непосредственном присутствии лица, подозреваемого в совершении преступления; однако, вопреки всем принятым правилам, он никак не мог допустить, чтобы своенравный, считавший себя мелким царьком, начальник мешал ему соблюдать необходимые процессуальные меры и служебные предписания. Неудивительно, что его стойкое терпение лопнуло сравнительно быстро и что он начал выговаривать «самодурящему» начальнику о неправомерных, неправильных действиях, мешающих общему розыскному делу. Он не сомневался в его способностях выводить на откровенный разговор людей низких социальных прослоек; но здесь перед ними предстал человек совсем другого склада, причем сам являвшийся оперативным сотрудником, а с ним привычные методы, каких обычно придерживался Карелин, были просто недопустимы. Герман Петрович, конечно, ничего из перечисленного никогда бы не осознал, несправедливо предполагая, что ивановский «хлыщ» хочет заграбастать себе его личную славу, непременно последующую после раскрытия необычного, небывалого ранее, преступления; его же – прославленного сотрудника, опытного специалиста, тёртого и заматерелого! – хотят обойти стороной и позабыть в раздаче лавров победителям, непревзойденно сумевшим вывести «на чистую воду» жестокого душегуба, очередного маньяка-убийцу. Основываясь именно на предвзятых предубеждениях, ошибочных и пристрастных, он и остался крайне недоволен пламенным изречением, поступившим от областного «начальниЧка» (так он его про себя называл); однако, несмотря на заносчивый, вздорный характер, ко всеобщему удивлению, возражать Карелин ему не отважился, а придав озлобленному лицу обиженную, крайне недовольную, мину (вероятнее всего, понимая, что власти у его оппонента немного побольше), отошел немного в сторонку и уселся на разложенные нары, предоставив тому воочию продемонстрировать, как именно необходимо поступать в означенных случаях.

Сазонов не заставил себя долго ждать и то́тчас же высказал предложение, в сложившейся ситуации показавшееся ему приемлемым и наиболее здравомыслящим:

– В таком случае, когда все наконец-то наговорились, – он недобрым взглядом окинул поселкового подполковника, – тогда уже можно пройти в комнату для допросов и продолжить нашу беседу в специально предназначенном помещении. В нём установлены видеокамеры, постоянно ведется фиксация, и никому не придет в голову слишком уж своевольничать, – намек относился явно к Карелину, на что тот лишь презрительно фыркнул, а ивановский оперативник продолжал, обращаясь уже лично к Денису: – Мы хотели дать тебе, Градов, шанс облегчить незавидную, печальную участь, поэтому и пытались поговорить вначале именно здесь; но раз ты всесторонне уверен, что за тобой никаких потаённых грехов не тянется, то мы сразу же начнем процессуальную процедуру, как принято по законным, установленным правилам.