Линкольн Чайлд - Злая река

— Это странно.

— И ампутации осуществлялись очень грубо — с помощью мачете или топора, без какого-либо медицинского сопровождения или последующей первой помощи.

Повисла глубокая пауза.

— Вот это уже какая-то безумная хрень.

— Я вам гарантирую, это дело имеет исключительно любопытные аспекты.

— И все же: либо равноправные напарники, либо ничего.

Наконец Пендергаст открыл глаза и посмотрел на Колдмуна:

— Хорошо. На время расследования этого дела.

— Или пока одного из нас не убьют.

— Славная мысль. — С этими словами Пендергаст встал, отряхнул брюки от пыли, словно брезгливая кошка, и повернулся к своей арендованной машине. — Можете провести вечер здесь и развлекаться в том дешевом стиле, к которому вы привыкли. Но я жду вас завтра на острове Каптива к ланчу. Скажем, в час.

— Где?

Пендергаст открыл дверь машины:

— Я буду в Мортлах-хаусе у берега, за мостом Блайнд-пасс. Я взял этот дом в аренду, и там много места, так что можете не искать, где вам остановиться. — Пендергаст перевел глаза на жалкую хижину Колдмуна. — Если вам будет удобнее, я раздобуду для вас большую картонную коробку и матрас — засуну их в щель под крыльцом.

— Ха-ха.

— У вас есть какой-нибудь транспорт?

— Я приеду, можете не волноваться, — усмехнулся Колдмун. — До встречи в час, напарник.

Со страдальческим видом Пендергаст сел за руль, захлопнул дверь, завел двигатель и поехал назад по грунтовой дороге, оставив после себя облако пыли, медленно оседавшее на развалины и заброшенные лодки.

Констанс лежала в старой кровати с балдахином, стоящей на некотором расстоянии от окон в спальне второго этажа Мортлах-хауса. Адвокат, мистер Мейфилд, привлек целую армию уборщиков и декораторов, и викторианский дом стал светлым и наполнился воздухом. Хотя Констанс внимательно осмотрела его, она пока так и не увидела крови, просачивающейся сквозь обои, как обещала ей секретарь адвоката.

Ее окна были открыты для ветерка с залива и слабого шелеста волн на все еще закрытом полицией берегу. В остальном в доме стояла тишина. Все спальни находились на втором этаже, и Констанс обнаружила, что ее спальня ближе к спальне Алоизия, чем ей это было привычно. Дом был старый, надежно построенный, но ничуть не такой основательный, как особняк на Риверсайд-драйв в Нью-Йорке, где она жила. Прошедшая ночь была первая в этом доме; днем Пендергаст уехал в Ки-Уэст и должен был вернуться не раньше половины второго.

Констанс лежала в кровати и смотрела на щупальце лунного луча, протянувшееся по панельному потолку. Сна у нее не было ни в одном глазу. Она успела хорошо узнать себя за годы, прошедшие с ее рождения, и никакой тайны в этой бессоннице для нее не было: ее чувства пребывали в напряжении, она ждала, что в любую минуту может что-то случиться.

Тайна тем не менее была… в чем же она состояла?

Приехав к Алоизию, Констанс погрузилась в изучение расследуемого им дела: она лазала по Интернету, выражала свое мнение относительно версий, выдвинутых Пендергастом, и предлагала собственные. Но она обнаружила, что не испытывает к этому интереса. Сотня обрубков человеческих ног, вынесенных на берег, — это было невероятное и ужасное дело, но оно имело мало отношения к интеллектуальной и смертельной схватке умов, которой она так наслаждалась, помогая Пендергасту в его расследованиях. Смерть в таком масштабе скорее напоминала геноцид, а геноцид никогда не был умным или таинственным, он был самой уродливой, самой жестокой стороной человечества, проявлял себя жестоким и бессмысленным образом. Енох Ленг, ее первый опекун, изучал геноцид, и от него она узнала об этом предмете больше, чем хотела знать.

Она наконец призналась Пендергасту, что не испытывает особого интереса к этому делу и предпочитает заняться чем-то другим, пока они находятся на острове. Но была и еще одна причина, по которой она не хотела иметь ничего общего с этим делом и которой не хотела делиться с Пендергастом.

Если заглянуть поглубже в архивы и поискать сведения о регистрации смертей в конце девятнадцатого века во время эпидемии холеры в Нью-Йорке, бушевавшей в припортовых трущобах, то можно найти сведения о молодой семейной паре, умершей там в это время. Однако свидетельства о смерти рассказывали не всю историю. После того как муж, работавший стивидором, умер от болезни, его жена, лишившаяся разума от лихорадки и отчаяния, либо упала, либо спрыгнула в Ист-Ривер. Две маленькие девочки, Мэри и Констанс, видели, как тело их матери извлекали из грязной воды с помощью багров.