Грегори МакДональд - Флетч & Co

— Я начинаю кое-что понимать.

— Вы узнали о суде из газеты?

— Ваш процесс — единственный, который проиграл Хайбек. Проиграл с треском. Впрочем, мог ли он рассчитывать на иной исход? Растлитель детей…

— Почему он так поступил? Почему так затягивал процесс? Почему говорил сам? Почему не позволил мне все им рассказать?

— Он использовал вас для рекламы. На вашем примере хотел показать, что и Хайбек может проиграть большой процесс. Благодаря вам его фамилия каждый день появлялась на первых полосах газет. Непонятно мне другое, почему вам дали только одиннадцать лет?

— Очень даже понятно! После всех этих издевательств, которые изо дня в день терпела моя сестра по милости газет и телевидения, Хайбек поднялся на одном из заседаний и заявил: «Ваша честь, мой клиент признает себя виновным по всем пунктам».

— Не предупредив вас?

— Нет! Он вообще не разговаривал со мной. А мне было что сказать. Я не собирался причинять детям вред. Я их любил!

— Вы любили их, подманивая собаками.

— Конечно! Дети любили собак. Они всегда-всегда подходили к собакам.

— Вы выдрессировали собак уводить детей в укромный уголок.

— Послушайте, вы бывали на школьных дворах? Дети всегда играют в укромных уголках. Собаки не уводили их туда. Они звали собак к себе.

Флетч нетерпеливо взмахнул рукой.

— Я пришел сюда не для того, чтобы в чем-то вас обвинять.

— Я это понимаю. Просто мне надо выговориться. Видите ли, когда я впервые попал в тюрьму, тамошний психиатр потратил на меня массу времени. Я испытывал вину перед сестрой. Мы были маленькие, и я толкнул ее под колеса автомобиля отца, когда тот дал задний ход. Тогда-то она и стала калекой. Отец обезумел. Он ушел от нас, и больше мы о нем не слышали. Видите? Я старался искупить свою вину перед маленькими детьми. Я их любил. Старался любить.

— Все это сказал вам психиатр?

— Помог мне разобраться в себе. Я был болен. Мне было что сказать в суде. Хайбек все испортил, и меня бросили за решетку.

Флетч покачал головой.

— Почему вы так растолстели в тюрьме?

— Меня не брали в рабочие бригады. Никто не хотел работать рядом со мной. Меня отправили на тюремную ферму. Они знали, кто я такой. Из газет, — Феликс Габо уже не плакал, а рыдал. — Если мистер Хайбек собирался заявить суду, что я во всем виновен, почему он не сделал этого сразу, почему позволял газетам так долго мучить мою сестру?

— За это вы и убили Хайбека.

— Я никого не убивал! — Красные от слез глаза Феликса Габо сердито блеснули. — Меня надо было изолировать от общества. Собак убили. Я заслужил наказание!

— Но не ваша сестра.

Феликс указал на себя обеими руками.

— Могу я выйти на улицу и кого-то убить? Я же конченый человек.

— Вы же злы на Хайбека.

— Я выхожу на улицу только по делу. Купил матрац, кресло. Они мне необходимы. Какой сегодня день?

— Среда.

— Завтра четверг. Я должен отметиться в полиции. Вы съездите туда со мной?

— Я? Нет.

— Моя сестра не сможет поехать. Это в центре.

Флетч встал.

— Вам обязательно надо отметиться в полиции.

— Вы не сможете поехать со мной?

— Нет.

— А что вы сделаете для моей сестры?

— Кажется, я уже слышал этот вопрос.

— Неужели вы появились здесь лишь для того, чтобы выслушать историю моей жизни?

— Я хотел услышать ваше признание в убийстве Дональда Хайбека.

— Кто вы?

— Ай Эм Флетчер.

— Вы не из службы социального обеспечения?

— Я же сказал, что я из газеты. — Флетч уже стоял у двери. — Вы не расслышали?

Глаза Феликса Габо вылезли из орбит. Он попытался подняться.

— «Ньюс трибюн», — добавил Флетч.

Габо упал в кресло. Перебросил бутылку из левой руки в правую.

Флетч попятился. В другой комнате наткнулся на инвалидное кресло-каталку Терезы Габо.

Бутылка разбилась о дверной косяк.

— Мой брат не любит газеты, — пояснила Тереза Габо.

— Я понимаю.

— Винит их во всем.

В полквартала от дома Габо Флетч едва успел сесть за руль, как на Туиг-стрит свернула машина Биффа Уилсона, с мигалкой, антенной и надписями «Ньюс трибюн» на капоте, багажнике и по бокам. Остановилась она у дома 45447.

555-2900.

Часы показывали половину первого.

В этот день Флетчу следовало избегать многих мест. Во-первых, собственной квартиры. Во-вторых, редакции «Ньюс трибюн». Да и езда по улицам без водительского удостоверения и регистрационного талона на автомашину, отобранных прошлой ночью полицией, таила в себе немалую опасность. Его могли арестовать и как Александера Лиддикоута, грабителя, и как Ирвина Мориса Флетчера, распространителя наркотиков.