Грегори МакДональд - Флетч & Co

— Доброе утро, — поздоровался Флетч с женщиной среднего роста, в фартуке, открывшей дверь дома 12339 по Полмайр-драйв в Хейтс. Ее глаза сузились, как только она узнала во Флетче человека, который пробежал по кухне днем раньше в одной рубашке, обернутой вокруг бедер. Флетч широко улыбнулся: — Я совсем не такой плохой, как могло показаться.

— Что вам угодно? — спросила кухарка.

— Я лишь привез этот сверток. — Он протянул пакет с одеждой Хайбека. — И, если возможно, хотел бы повидаться с миссис Хайбек.

Кухарка взяла пакет. Бечевка заметно провисла.

— Миссис Хайбек отдыхает.

Из пакета выпал черный ботинок Дональда Хайбека.

— Ой-ой, — Флетч наклонился, поднял ботинок, положил его поверх пакета.

Кухарка отвернула голову, поскольку ботинок едва не уперся ей в нос.

— Еще один вопрос. Вчера у бассейна сидела пожилая женщина. С седыми волосами, красной сумкой, в зеленых теннисных туфлях. Вы знаете, кто она?

Кухарка молча смотрела на Флетча поверх ботинка Дональда Хайбека.

— Она назвалась миссис Хайбек, — добавил Флетч. — И вела себя как-то странно.

— Я не говорю по-английски, — ответила кухарка. — Не понимаю ни единого слова.

— Так я и думал.

Усаживаясь за руль, Флетч посмотрел на дом. Занавеска на втором этаже качнулась, прикрывая щель, через которую кто-то наблюдал за ним.

— Позвольте поблагодарить вас за то, что вы смогли уделить мне несколько минут, — начал Флетч.

Его удивило, что куратор музея современного искусства вообще согласился принять его, заявившегося без предварительной договоренности в половине десятого утра. Он-то ожидал, что кураторы приходят на работу попозже, а их занятость не позволяет общаться с некоей личностью, одетой в тенниску и джинсы, пусть даже чистые, только что выстиранные, и новые теннисные туфли, утверждающей, что прибыла она из газеты.

И уж, конечно, он представить себе не мог, что куратор музея будет сидеть за столом в клубной бейсболке «Детройтских тигров». На столе, рядом с громадным манускриптом и несколькими папками, лежали бейсбольные перчатка и мяч.

— Так вы из «Ньюс трибюн»? — переспросил куратор Уильям Кеннеди.

— Да. Мне поручили подготовить материал о пяти миллионах долларов, которые Дональд и Жасмин Хайбек собирались пожертвовать музею. Дама в Попечительском совете сказала мне, что пожертвование предназначалось именно этому разделу музея.

— Я рад, что мне представилась возможность поговорить об этом.

— Вы из Детройта? — спросил Флетч.

— Нет, — Кеннеди снял бейсболку и посмотрел на надпись. — Совершенство восхищает меня. В любой форме.

— Понятно.

— Я также собираю видеокассеты Нуриева, Мухаммеда Али и Майкла Джексона. Записи Карузо, Маккормак, Эрролл Гарнер и Эрика Клэптона. Вы полагаете, это странно?

— Эклектично.

— Я абсолютно счастлив. — Кеннеди потянулся к бейсбольной перчатке. — И не знаю человека, который бы меня недолюбливал.

— Я тоже.

— Вы что-нибудь коллекционируете?

— Да, — кивнул Флетч. — Человеческие характеры.

— Какая интересная идея.

— Я не использую людей, лишь коллекционирую их характеры. В старости мне будет что вспомнить.

— Потому-то вы и журналист?

— Полагаю, что да. Впрочем, есть и другие причины.

— И у вас нет таких проблем с хранением коллекции, как у меня.

— Во-первых, мне хотелось бы удостовериться, что мистер и миссис Дональд Хайбек собирались пожертвовать пять миллионов долларов художественному музею.

— Я в этом не убежден. — Кеннеди подбросил бейсбольный мяч и поймал его в перчатку. — А если бы они действительно принесли нам письмо с таким предложением, я не уверен, что мы приняли бы эти деньги.

Брови Флетча взлетели.

— Разве музей не берет деньги из любого источника?

— Источник нас не волнует. За пятнадцать лет работы в музее я ни разу не видел, чтобы музей отказывался от денег, даже если это были грязные деньги, только потому, что ему не нравился даритель. Помните давнюю байку про Марка Твена? К нему пришел священник и сказал; что гангстер предложил ему деньги для починки крыши храма. «Так чего вы колеблетесь? — спросил Марк Твен. „Это же „грязные“ деньги“, — ответил священник. „Совершенно верно, — согласился писатель. — Но ни у вас, ни у меня других денег нет“.

— Вы коллекционируете и хорошие истории?

— Если удается.

— Следует ли из ваших слов, что вы полагаете деньги Хайбека грязными?