Грегори МакДональд - Флетч & Co

— Если «Уэгнолл-Фиппс» не открытое акционерное общество, кто, тогда, ее владелец?

— Думаю, Бредли. Бредли и его жена. Возможно, часть акций принадлежит Коркорану, но я в этом сомневаюсь. «Уэгнолл-Фиппс» не из тех компаний, где коллективное руководство. Бредли всегда был себе на уме. Не делился с кем-либо своими планами. А Коркоран, пусть и числится президентом, на самом деле обычный продавец. Руководил компанией Бредли, как председатель совета директоров. А титул президента он пожаловал Коркорану, чтобы тот лучше работал.

— А что делал Бредли помимо работы?

— В каком смысле?

— С кем-то же он общался.

— Да. С детьми, женой, сотрудниками. Разве этого мало?

— А увлечения? Благотворительные комитеты, клубы. Ты, вот, Том, увлекаешься дельтапланеризмом.

— Увлекался.

— Ладно, увлекался. Играл Бредли в гольф? Теннис? Ты говорил, что спорт он не любил.

— Ну, не знаю, мне он казался мягкотелым. Не из тех, кто следит за здоровьем, хотя бы бегает трусцой. Может, он чем-то болел.

— А политика его не интересовала? Неужели он занимался только своей компанией?

— Понятия не имею. Мы виделись с ним в его кабинете. Говорил он спокойно, тщательно взвешивая каждое слово. Показывал мне мозаики. Красивые, но не более того. Не понимаю, куда ты клонишь, Флетч.

— Я пытаюсь разобраться, с кем имею дело.

— Может, тебе лучше сходить за этим на кладбище?

— Как смешно. Я хочу знать, почему Блейн говорил о нем, как о живом, хотя он мертв.

— Спроси Блейна.

— Именно это я и собираюсь сделать.

— Послушай, Флетч, выставить прессу в глупом свете пытаются с давних пор. Скармливают нам ложную информацию, чтобы потом от всего отказаться и оставить нас по уши в дерьме. Это же обычное дело.

— Говорить о мертвом, как о живом?

— Да, с этим Блейн перегнул палку.

— У Бредли же двое детей. Представь себе, как кто-то скажет им: «На днях я прочитал о вашем отце в газете. Ваш отец очень милый человек.» Том, это жестоко.

— Согласен с тобой.

— Так почему он это сделал?

— Наверное, кроме Блейна никто тебе не ответит.

— Пожалуй, ты прав, — Флетч спрыгнул со стола. Поздравляю со свадьбой.

— Спасибо. Наверное, я буду единственным, кто женится в лежачем положении.

— Могу я тебе чем-нибудь помочь?

— Да. Скажи Тине, чтобы принесла губку. Я весь вспотел.

Джеймс Сейнт Э. Крэндолл, сутулый старичок лет семидесяти, стоял на веранде своего неказистого домишки в Ньютауне, засунув руки в карманы темнозеленых штанов, сшитых из толстого брезента. Взгляд его не отрывался от лица Флетча с той минуты, как тот вышел из машины.

— Доброе утро, — поздоровался Флетч, подойдя к крыльцу.

— Мне ничего не нужно, — пробурчал Крэндолл.

— В каком смысле?

— Из того, что у тебя есть.

— Но вы же не знаете, что я вам привез.

— А мне плевать.

— Вы уверены?

— Абсолютно уверен. Так что садись в консервную банку, на которой приехал, и отправляйся в обратный путь.

— Вы — Джеймс Сейнт Э. Крэндолл?

— Не твое дело.

— Вы — Джеймс Сейнт Э. Крэндолл или нет?

— Хочешь, чтобы я вызвал полицию?

— Естественно. Я подожду.

Морщинистая кожа под глазами Крэндолла покраснела.

— А с чего ты решил, что у тебя есть право это знать?

— У меня есть право знать все.

— Кто ты, собственно, такой?

Флетч широко улыбнулся.

— А почему вас это интересует?

— Ты — бродяга.

— Возможно.

— Даже не носишь башмаки. Оборванец оборванцем. Откуда ты взялся? Ты ходишь в церковь? Как ты узнал мое имя?

— Так вы Джеймс Сейнт Э. Крэндолл.

— Возможно.

— Если так, то я нашел ваш бумажник.

— Я не терял бумажник.

— Вернее, «корочки» для паспорта.

— Не было у меня паспорта. Тем более «корочек».

— Вы останавливались в отеле «Парк Уорт» несколько дней тому назад?

— Я постоянно живу дома.

Флетч оглядел дом Крэндолла. Облупившаяся краска. Кресло-качалка на веранде.

— Пожалуй, вы никогда не останавливались в «Парк-Уорт».

— Даже не слышал о нем.

— Есть ли у вас сын или внук, которого зовут Джеймс Сейнт Э. Крэндолл?

— Не твое дело.

— Послушайте, я нашел этот бумажник, — Флетч продемонстрировал старику бумажник. — В нем деньги. Принадлежит он Джеймсу Сейнту Э. Крэндоллу. Я пытаюсь вернуть бумажник его владельцу.

— Бумажник не мой. Я тебе это уже говорил.

— Вашего сына?

— Не было у меня детей. И жена умерла тридцать лет тому назад. Что б ей гореть в аду. И племянников у меня, слава Богу, нет.