Дэй Кин - Моя плоть сладка (сборник)

— Не обязательно.— Хайс снова засунул сигарету в рот.— Дон родился в этих краях. Не существует ни одного дерева, ни одного холма или лощины, которых бы он не знал. Когда мы были маленькими, мы повсюду играли и изучили все окраины.— О.н отодвинул свое кресло и встал.— Честно говоря, я не знаю, что надо делать и что думать. И нельзя бесконечно откладывать решение этого дела. Я не так прост, чтобы верить в такое разрешение проблемы. Даже если дело сложится еще хуже.

Коннорс прикурил сигарету и предложил первую затяжку Элеане.

— Нет, спасибо,— ответила она.— Я считаю это негигиеничным.

Хайс раздавил свою сигарету.

— Если действительно Дон убил Мака, надо будет всю историю предать огласке и наплевать на брак Элеаны. Но поскольку это еще не доказано, я хочу оградить Селесту от волнений. Что вы думаете об этом, мистер Коннорс? Вы дадите мне еще двадцать четыре часа, чтобы уладить это дело?

Коннорс поморщился.

— Вы держите за руку шерифа, «Вестерн юнион» и почту. И я не вижу, каким образом я смог бы помешать вам.

— А если я убедительно докажу вам, что я не убивал своего брата!

— Это, безусловно, изменило бы многое.

Хайс вынул папку из ящика стола.

— В ночь на 28 марта 1931 года Дон вернулся из Калифорнии, убил Пабло и удрал с Тамарой. Вы сможете перепроверить эту дату по меньшей мере у двадцати жителей этого города.

Вынув из папки письмо, он протянул его Коннорсу.

— Откуда написано это письмо? И когда?

Коннорс бросил взгляд на письмо: «Мехико, 9 мая 1936 года».

— Прочитайте его.

Письмо было написано на бумаге со штампом отеля «Женева», Почерк казался четким и прямым, Письмо гласило:

«Дорогой Джон!

Я — негодяй и знаю это. Но я не мог поступить иначе. Я все потерял, и все напрасно. Тамара погибла во время несчастного случая вскоре после нашего приезда. Я оставляю для тебя чек на пять тысяч долларов в Национальном банке в Мехико. Это лишь незначительная часть того, что я тебе должен, но сейчас я занимаюсь нефтяными делами, и довольно удачно. Как только смогу, пришлю тебе остальную сумму. Это не вернет тебе цирка, но xoть деньгами мы будем квиты. Ты можешь сказать Селесте, что я буду посылать деньги и для Элеаны через моего здешнего поверенного. Связываться со мной можно через него. ,

Его адрес: адвокат Сезар А. Санчес. Кале Такуба, 23, Мехико, Мексика.

Дон.

Коннорс вернул письмо Хайсу.

— Это, конечно, разрушает мою теорию. Элеана говорила мне, что есть письмо, но я не знал, что оно написано от руки. Это почерк вашего брата?

— Я готов поклясться в этом перед судом.

— Пять тысяч долларов — это те деньги, которые вы дали матери Элеаны, чтобы она расплатилась за дом?

— Да.

— И ваш брат никогда больше не присылал вам денег?

— Больше ни одного цента!

— Но тогда ваш дом, фабрика, этот банк, весь Блу-Монд...

Джон резко оборвал его.

— Это результат адской работы. По восемнадцать часов в сутки тяжелого труда, только чтобы вознаградить Селесту за то зло, которое ей причинил Дон.

Хайс положил письмо в папку и спрятал ее в ящик.

— Но это ни к чему не привело. Если не считать последнего взноса за дом в Чикаго, а ведь Селесте нужна была крыша над головой, кроме того, она всегда отказывалась брать у меня деньги, чтобы добавить к тем пятидесяти долларам, которые присылал Дон. Она работала продавщицей в магазине и разъезжала по всей стране, продавая корсеты, косметику и прочие товары. Она пела в небольших кабаре, в ресторанах и прислуживала в кафе, чтобы воспитать Элеану и выжить самой. Мне пришлось почти силой заставить ее согласиться, чтобы я платил за учение Элеаны в нормальной школе.— Лицо Хайса было таким же несчастным, как и его' тон.— А почему? Потому что Селеста верила, что когда-нибудь Дон вернется, и она не хотела быть обязанной ни одному мужчине, кроме него. Она хотела иметь право сказать ему: «Я такая же, Дон, как и тогда, когда ты двадцать лет назад бросил меня».

Хайс отвернулся и посмотрел в окно. Элеана бросила на Эда умоляющий взгляд.

— Вот по этой причине, Эд, я и хочу выйти за Аллана. Я его не люблю и знаю, что меня ждет. Но с меня достаточно быть бедной. Мне надоело считать каждый цент. И если мама не хочет брать деньги у дяди Джона, то у меня она возьмет. И я хочу дать ей все, иначе я никогда не вышла бы замуж за Лаутенбаха.

Элеана начала вытирать елезы ладонью. Коннорс протянул ей платок. Он ощутил прилив нежности к Элеане. Пульс его участился. Более, чем когда-либо, Элеана стала похожа на девушку с большими глазами, несущуюся на диком коне.