Гарольд Мазур - Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

— Расслабься! — рассмеялась она. — Я просто не хотела тебе докучать. Но не вижу смысла продолжать наши прежние отношения.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, дорогой адвокат, что для своего возраста ты слишком уж целомудрен. За все это время ни разу даже не попытался меня поцеловать. Скажи, что я должна была думать?

Я шагнул к ней. Викки протянула ко мне руки, ее губы были теплыми и трепетными. Я стиснул ее в объятьях и ощутил, как дрожит ее гибкое тело. Ее руки скользили по моим волосам, по шее, по спине… Я чувствовал, что еще немного, и я с собой не справлюсь.

Осторожно я взял ее за руки, развел их и опустил. Ее глаза широко раскрылись.

— Что с тобой?

— Ничего, — я чувствовал, как хрипло звучит мой голос, но ничего не мог поделать. — Просто я люблю тебя, Викки! Очень люблю. А гостиничный номер — не то место… понимаешь? Я не хочу, чтобы это случилось в гостинице!

— Да какая разница?

— Для меня очень большая.

— Да ты просто… просто… — она задохнулась от негодования. — Просто трус!

— Возможно.

— Ничтожество!

— Наверняка.

— Подлец!

— А вот это уже оскорбление. Я его не принимаю, потому что пытался вести себя как джентельмен.

— Я тебе отомщу! Когда я получу наследство и стану богатой, я придумаю для тебя такую кару, что твоя хваленая джентельменская кровь совсем свернется. Ты будешь…

Я наклонился, взял ее голову руками и закрыл ей рот крепким поцелуем.

— Пусть это послужит тебе уроком.

Я развернулся и без лишних слов покинул помещение.

Наконец-то этот сумасшедший день закончился! Начался он в гостиничном номере одного из чикагских отелей, а завершился в нью-йоркской гостинице, в номере самой прекрасной девушки на свете.

Я уже снял пиджак и ботинки, когда в дверь позвонили.

— Бог мой, — ужаснулся я. — Кого могло принести в такое время!?

Проклиная все на свете и представляя, что я скажу непрошенному гостю, я отправился открывать. Откинул цепочку, повернул ручку замка — и в этот момент по мне словно тараном шарахнули. Распахнувшаяся дверь буквально отбросила меня на середину комнаты, едва не сбив с ног. В ту же минуту на пороге возник странный субъект, одетый в темный костюм, шляпа надвинута на самый нос, правая рука в кармане и физиономия — цвета мороженой говядины.

Он быстрым взглядом окинул помещение и молча отступил в сторону, уставившись на меня маленькими, похожими на две бусинки, глазками. Вслед за ним в комнату вошел второй посетитель. Этого человека я знал. И знал довольно хорошо. Во всяком случае достаточно, чтобы у меня противно заныло под ложечкой.

Эдди Гропер вошел и закрыл за собой дверь. Потом медленно прошелся по комнате, выбрал стул, выставил его на середину комнаты и сел.

— Садитесь, Джордан, — буркнул он.

— Так, — я пристально смотрел прямо в его заплывшую физиономию. — Имеем: вторжение в чужую квартиру с применением силы, нарушение прав гражданина Соединенных Штатов, порчу имущества и моральный ущерб. Честно говоря, я считал Вас умнее. Кто-то сказал мне, что Вы стали действовать более цивилизованными методами. Видимо, он ошибался. Что Вам угодно?

— Заткнитесь, Джордан! Я два дня пытался с Вами связаться! Вас просто невозможно застать на работе, дома Вы не бываете…

— Я уезжал.

— Бежал, Вы хотите сказать?

— Что за чепуха?! Я ездил по делам. От кого мне скрываться? И зачем?

— Может быть — от меня?

Я покачал головой:

— А что, существуют причины, по которым я должен Вас опасаться? Я их не знаю.

Он едва приметно улыбнулся, но улыбка эта больше походила на оскал собаки, которая вот-вот укусит.

— Давайте сразу расставим все точки над i, Джордан. Вы прекрасно знаете, что теперь я занимаюсь вполне законным бизнесом. Я — законопослушный гражданин.

— И потому врываетесь в дома с вооруженным сопровождением?

— Вилли — мой старый слуга. Он мухи не обидит.

— М-да… Похоже.

Очевидно, Эдди надоело вести светскую беседу, и он перешел к делу.

— Послушайте, Джордан, Вы интересовались мною и моими делами. Почему?

— Я представлял интересы Тоби Хаммонда. Мне хотелось уберечь его от неприятностей. Я вложил значительные средства в театральный бизнес и был заинтересован в том, чтобы Тоби продолжал заниматься своим делом.

Лицо Гропера закаменело. Теперь это была маска, высеченная из гранита.

— Никто не смог бы уберечь Хаммонда от неприятностей. Даже Господь Бог. Тоби сам был — преогромная неприятность и доставлял их всем, с кем имел дело. Он получил по заслугам.