Росс Макдональд - Тайны бронзовой статуи [сборник]

Барон согласно кивнул и вышел.

Через полтора часа слабый свет, проливаемый лампой, висевшей на потолке, затмился тенью человека, скользившего по коридору, и монах, спрятавшийся в амбразуре окна, узнал маркиза Шомберга.

Маркиз ступал тихо и осторожно, отсчитывая двери с правой стороны. Дойдя до седьмой, он тихо отворил ее и перешагнул через порог.

«Я это предвидел», – сказал себе Киприан.

Направляясь к своей комнате, он шептал:

– Две жертвы сегодня для «поцелуя» Девы!

Спустимся теперь в подземелье, уже известное нам своими страшными тайнами. Было около одиннадцати часов. Вдруг из обширной подземной комнаты, где в числе обитателей находились теперь Лионель и Конрад, вышла белая дама.

Кармелитка держала в руке лампу, за нею следовали пажи в траурной одежде. Лица несчастных молодых людей были бледны, щеки впали, а глаза лишились огня, одушевлявшего их прежде. Вид их поражал глубокой меланхолией, казавшейся еще заметнее на фоне траура и капюшонов, покрывавших головы.

Белая женщина была бледнее обыкновенного и печальнее. Ее голубые глаза, как правило столь кроткие, блестели лихорадочным блеском.

Затворив массивную дверь, так хорошо пригнанную к стене, пажи прошли за кармелиткой через круглую комнату в залу Бронзовой Статуи. Лионель и Конрад трепеща взглянули на великолепное творение, сиявшее при свете лампы, как полированное золото. Им открылась теперь тайна страшной машины, и, увидев ее, они задрожали всем телом, вспомнив, от какой ужасной смерти спаслись десять дней тому назад.

Оставив позади разные известные нам комнаты, белая женщина и пажи вошли в склеп, и первая могила, на которую кармелитка обратила внимание Лионеля и Конрада, была могила с именем Эрманды Алъ-тендорф.

– Здесь покоится жена нынешнего барона? – спросил Лионель.

Он перевел взгляд с эпитафии на статую, украшавшую могилу.

Кармелитка утвердительно кивнула головой. Но внезапно она приметила черный предмет между двумя памятниками. Она остановилась и направила свет лампы на вещь, привлекшую ее.

С удивлением, смешанным с ужасом, она и пажи увидели гроб, обитый черным сукном, с серебряными гвоздями. Надписи никакой не было: похоже, гроб был поставлен тут недавно.

– Что это значит? – промолвила кармелитка. – В замке никто не умирал, а если б и умер, сюда не спускают гробов, не приготовив прежде могилу.

Побуждаемая непреодолимым любопытством, кармелитка нагнулась, сняла крючок, который по тогдашнему обычаю запирал гроб, и подняла крышку, отворявшуюся, как дверь.

Внутри обнаружился белый саван, но вместо того, чтобы обрисовывать формы тела, он просто лежал сверху. По-прежнему повинуясь безотчетному чувству, кармелитка, отвернувшись, приподняла саван дрожащей рукою. Но лампа, вместо того, чтобы осветить ледяное лицо трупа, заставила засверкать громадное количество золотых монет, богатых вещей, великолепных уборов, золотой массивной посуды.

Удивленные и ослепленные таким неожиданным зрелищем, кармелитка и пажи несколько минут любовались сокровищами.

Потом белой женщине пришло на ум, что, поскольку новая богемская королева находится в замке, то эти богатства принадлежат ей. Убежденная, что разгадала загадку, она закрыла гроб.

– Теперь пойдемте, – сказала она.

В сопровождении Лионеля и Конрада кармелитка зашагала через склеп к комнате машины и далее туда, где собиралась община. Но тут их слух поразил звук колокола.

Колокол прозвучал лишь раз, и кармелитка, понимавшая страшное значение его звона, вскрикнула с тоской.

Воротимся теперь в комнату, занимаемую баронессой Гамелен. Убежденный, что никто не наблюдает за ним, и нисколько не подозревая об опасности, угрожавшей ему, маркиз Шомберг без опасения вошел в комнату своей любовницы.

Старательно заперев за собою дверь, он приблизился к кровати. Видя, что баронесса крепко спит, он собрался было уйти, но, вспомнив, что на пиру она намекнула ему на необходимость важного разговора, решился разбудить ее.

Положив руку на плечо баронессы, он тихо толкнул ее. Она вздрогнула и, раскрыв глаза, с испугом осмотрелась вокруг, но, узнав при свете лампы маркиза Шомбер-га, вскрикнула:

– Ох! Спасибо, что разбудили: мне снился страшный сон, и вы избавили меня от страданий, пусть и не наяву.

– От каких же это страданий? – спросил маркиз.

– От казни Бронзовой Статуи и «поцелуя» Девы, – ответила баронесса, вздрагивая опять.