Росс Макдональд - Тайны бронзовой статуи [сборник]

– Мною руководило провидение, – ответила Анжела. – Я обязана была спасти пленных.

– Пусть так, – молвила Этна. – Но обещайте мне доказать свою признательность за добро, которое я вам сделала.

– Говорите… говорите! – воскликнула Анжела. – Объясните, как я могу угодить вам?

– Я хочу, чтобы вы оставили рыцаря Эрнеста Кольмара, – сказала Этна, пристально глядя на нашу героиню.

– Сейчас? – спросила Анжела прерывающимся голосом.

– Без малейшего замедления, вы можете только с ним проститься, – повелительно ответила Этна.

– Я вам докажу, что сердце у меня не неблагодарное, – произнесла Анжела после минутного размышления. – Я исполню ваше желание.

– Спасибо, Анжела… спасибо! – вскричала Этна, схватив руку нашей героини и горячо пожимая ее. – Но не забудьте, что мое посещение должно быть сохранено в тайне, и вы не скажете Эрнесту Кольмару, зачем расстаетесь с ним.

С этими словами она исчезла.

С унынием стала Анжела надевать броню, в которой сражалась возле любимого человека, теперь покидаемого ею. Опустив забрало, с трепещущим сердцем вышла она из своей комнаты.

Эрнест Кольмар находился на дворе гостиницы. Приметив Анжелу, он поспешил к ней навстречу и приветствовал со всем дружелюбием истинной и искренней привязанности.

– Здравствуйте, мой храбрый незнакомец! – вскричал он, взяв нашу героиню за руку в железной перчатке. – Вам, наверное, тяжело постоянно носить броню, но я надеюсь, что скоро вы раскроете свое инкогнито.

– Эта минута настала, – заявила Анжела, пытаясь не выдать волнения. – И я говорю, что прощаюсь с вами, возможно, навсегда, – грустно прибавила она.

– Но чем я отплачу за услугу, которую вы оказали мне? – спросил наш герой. – Не стесняйтесь, я имею большую силу при австрийском дворе.

Но тут Сатанаиса в сопровождении Линды и Беатриче появилась в проеме двери, ведущей на двор гостиницы.

Анжела вскрикнула от удивления и восторга при виде женщины, живописный костюм которой чудно выставлял ее красоту.

Обернувшись к рыцарю, наша героиня была поражена выражением удовольствия, одушевившем его черты, и подозрение, быстрое как молния, промелькнуло в ее голове.

– Это Сатанаиса, сестра Этны? – спросила Анжела так твердо, как позволяла ее природная гордость.

– Да. Позвольте представить ей вас, раньше чем вы уедете, – сказал рыцарь, направляясь к дверям, где по-прежнему стояла Сатанаиса. – Пойдемте, вы назовете свое имя при ней, чтобы она тоже вас узнала и научилась уважать.

– Нет… О кет! – вскричала Анжела, повинуясь внезапному побуждению. Потом вскочила на уже оседланную лошадь, пришпорила ее и умчалась как ветер, к великому удивлению Эрнеста Кольмара, так и не понявшему этого поспешного побега.

Оставим Кольмара и Сатанису продолжать путь к австрийской границе и воротимся в ту гостиницу, где Этна убила пажа Эрмаха.

Было около восьми часов утра, когда у ворот гостиницы остановился всадник. Он ехал из Праги на великолепной лошади, очевидно, скакавшей очень долго. Сам он выглядел утомленным, броня его блестела от росы, а сапоги покрывала пыль. Рукоятка шпаги была обтянута черным сукном, а рука обвязана крепом. Это был человек пожилой, с жестким лицом и угрюмым взглядом. В его поведении, так же как и в выражении глаз, читались дерзость и преступные намерения.

Медленно слезши с лошади и бросив поводья слуге, подбежавшему принять его, путешественник вошел в гостиницу и спросил стакан воды. Ему поспешили подать, и, утолив жажду, он сообщил о цели своего приезда.

– Вам надо приняться за дело, господин трактирщик, и вам тоже, прекрасная хозяюшка, – заявил он тоном и фамильярным, и повелительным. – Через час или два здесь пройдет погребальное шествие, и меня послали вперед позаботиться о том, чтобы участники его ни в чем не нуждались в то короткое время, пока они будут здесь.

– А сколько человек участвуют в шествии? – спросил трактирщик.

– Двадцать четыре, – ответил всадник. – Я даю вам два часа, чтобы приготовиться.

Два часа пролетели быстро, и погребальное шествие показалось. Как и обещал гонец, оно состояло из двадцати четырех всадников. Впереди ехала дама в трауре, под толстой вуалью. По ее левую руку располагался монах, лицо которого совершенно скрывал капюшон, по правую – два воина, вооруженные с головы до ног, с опущенными забралами. Потом – четыре молодые девушки, а за ними – четверо пажей замечательной красоты. Следом двигалась погребальная колесница, запряженная четверкой вороных коней и управляемая двумя кучерами в трауре. С каждой стороны катафалка, на котором стоял гроб, покрытый черным сукном с белым крестом, ехало по верховому. Шествие кончалось семью всадниками, вооруженными как тот, которого послали вперед, очевидно, их товарищ. Действительно, лица их переполняли те же решимость и свирепость.