Джадсон Филипс - Шантаж

— Во всяком случае, — подхватил врач, — было бы куда лучше, если бы вы согласились сейчас вместе с нами заехать в больницу. У вас сильное сотрясение, не мешало бы госпитализировать вас дней на десять.

Сид посмотрел на судью. Лицо его было спокойно, но морщин на нем было куда больше, чем следовало бы по годам. Выражение озабоченности на нем было состроено специально для Сида. Художник встал и оперся на перила.

— Вот, посмотрите, — опять заговорил доктор, — кровь на перилах, как раз в том месте, где вы ударились затылком. У вас рассечена кожа, не мешало бы наложить пару швов. Вам все-таки придется поехать со мной в больницу.

— Давайте объяснимся, — вымолвил Сид. — Я приехал сюда, позвонил несколько раз, дверь никто не открыл, но снаружи стояла машина. Я подумал, судья, что ваш сын не может самостоятельно открыть дверь, вошел — дверь не была заперта — и позвал его. Я подошел как раз к тому месту, где стою сейчас, тут оно и случилось!

— Вы упали?

— Нет, черт возьми! Я твердо стоял на собственных ногах! Я даже не занес ногу на первую ступеньку. Кто-то ударил меня сзади по затылку.

Судья с доктором обменялись красноречивыми взглядами, ясно давая понять, что Сид Коэн несколько не в себе. Художник пригладил волосы и поднес к глазам окровавленную руку. В висках у него стучало, но, похоже, скорее от беспомощного гнева, чем от боли.

— А как вы здесь оказались, доктор? — спросил он.

— Меня вызвал судья Дермотт, — ответил тот. — Я моментально явился. Судья ведь поначалу подумал, что вы мертвы.

Сид посмотрел на часы. С момента удара прошло не меньше часа. Он глянул на судью.

— Я вернулся домой, — заговорил тот, прочитав вопрос в глазах Коэна, — примерно в начале четвертого. Вы лежали на лестнице. Увидев кровь, я тут же вызвал доктора. Вы ошибаетесь, мистер Коэн. Никто не ударял вас по голове. В это время в доме никого не бывает. А сегодня я отпустил и прислугу.

— А ваш сын?

— Пол уехал из города.

— Когда? Ведь еще утром я разговаривал с ним!

— Возможно. Он уехал примерно в полдень.

— Уехал?

— На несколько дней, на машине.

— Но ведь он не может водить ее!

— К сожалению, это так. Его возит Бад Спенсер, шофер, я нанял его несколько дней назад.

— Когда он уехал?

— Но, мистер Коэн, не кажется ли вам…

— В котором часу, я спрашиваю?

— Я уже сказал вам, в полдень.

«Значит, сразу после разговора со мной, — подумал Сид, — если только судья не врет».

— Как мне найти его?

— Очень жаль, но я не могу вам ничего сказать, — произнес судья. — В последние дни он очень скучал. Выехал он, не имея никакой определенной цели. Если он даст мне знать…

— Полу успели рассказать про смерть Питера Лоу?

Судья колебался лишь какую-то долю секунды, но это не ускользнуло от внимания Сида.

— Конечно.

— Странно. Человек отправляется в путешествие, чтобы поразвлечься, в тот самый момент, когда погибает его лучший друг…

— А чем он смог бы помочь ему здесь? — возразил судья. — Питер мертв, и с этим ничего не поделаешь. Пол достаточно настрадался в жизни. Может, он как раз и хотел избежать новых переживаний, — судья глубокомысленно вздохнул. — В его поступке нет ничего загадочного, напротив, все ясно. Рано или поздно мы отыщем миссис Стерлинг…

Сид крепче ухватился за перила, пытаясь справиться с головокружением:

— В последние несколько часов я выслушал больше пустых фраз, чем за всю свою жизнь.

— Похоже, вы все еще не пришли в себя, мистер Коэн, — произнес судья голосом, в котором внезапно прозвучал металл.

— Я в здравом уме, судья, — горько сказал Сид. — И вам давно следовало понять то, что ни для кого уже не секрет.

— Что именно?

— Я объявил войну городу Редингу, судья! — В голосе Сида звенела чуть приглушенная ненависть. — Хватит использовать невинных людей для покрытия настоящих преступников. Кто дал вам право обвинять Фэй Стерлинг в каждом преступлении, совершаемом в этом городе?

— Вы не отдаете отчета в своих словах, Коэн! А может, вы угрожаете мне? Тогда у вас могут возникнуть серьезные неприятности, — сухо констатировал судья.

— Мне хватит неприятностей с тем, кто бьет людей сзади по голове, — отрезал Сид. — Почему меня оглушили, судья? Чтобы удержать подальше от вашего сына! Чтобы не дать мне поговорить с ним еще раз! Может, по этой же причине так быстро вывезли его из Рединга. А может, он сам пригрозил рассказать правду, когда услышал о смерти своего лучшего друга?

Лицо судьи оставалось холодным и неподвижным, будто вытесанным из куска гранита.