Микки Спиллейн - Крутой детектив США. Выпуск 2

— Куда он удрал?

— На Кубу. Там они его и потеряли.

— Хорошо, отправляйся на Кубу. Возьми себе недельный срок и, если ничего не получится, брось все и возвращайся домой.

Несколько секунд она молчала.

— Майк… что-нибудь не так?

— Не говори глупостей.

— У тебя такой голос… Ты отсылаешь меня…

— Послушай, детка, — оборвал я ее, — если бы что-то было не так, ты бы узнала об этом. Я только что встал и еще не совсем проснулся. Будь умницей и продолжай дело, ладно?

— Хорошо. Ты меня любишь?

— Этого знать не дано, — сказал я.

Она засмеялась и повесила трубку. Она знала. Женщины всегда знают.

Я вернулся к своему завтраку, покурил и повернул кран в ванной, пустив горячую воду. Пока брился, я включил радио и напал на комментатора, который заканчивал передачу новостей из Вашингтона, чтобы вернуться к Нью-Йорку. По его мнению, самым важным событием дня были последние успехи окружного прокурора в борьбе с игорным бизнесом. Прошедшей ночью была проведена серия облав, и полицейский бредень выловил человек двадцать пять по обвинению в букмекерстве. Деталей он не называл, но намекнул, что полиция намерена скоро прижать к ногтю и главарей.

Закончив бритье, я открыл дверь и вынул из ящика газету, чтобы посмотреть, что на сей счет сообщает пресса. На первой полосе были помещены фотографии задержанных с соответствующими подписями, в то время как внутренний разворот давал полную выкладку, демонстрирующую места действия букмекеров.

И только в редакционной статье упоминался Эд Тин. Там подчеркивалось, что личный штат адвокатов Тина собирается выступить в защиту букмекеров. В то же время полиция обнаружила, что многие свидетели отказываются давать показания, когда дело доходит до опознания ребят, которые собирают ставки. В конце статьи делается вывод, что Лу Гриндл использует свои возможности, удерживая свидетелей от дачи показаний, а также высказывалось требование к полиции пролить свет на эту ситуацию.

Я еще раз пробежал глазами газету, чтобы убедиться, что ничего не пропустил, потом сложил ее и бросил в кресло до тех времен, когда смогу прочитать подробнее. Потом я спустился вниз, постучал в дверь квартиры и стоял, держа в руках шляпу, пока дверь не открылась и медсестра не произнесла:

— Доброе утро, мистер Хаммер. Входите.

— Я на минутку. Хочу посмотреть, как малыш.

— Как все мальчики. В данный момент пытается посмотреть, что находится внутри радиоприемника.

Я вошел за ней в гостиную, где ребенок как раз этим и занимался. В кулачках его был зажат провод, а на краю стола балансировал радиоприемник, почти доломанный. Я успел добежать и схватить в охапку обоих.

Малыш узнал меня, это точно. Его мордашка осветилась широкой улыбкой, и он сунул руку внутрь моего пиджака, возмущенно залопотав, когда я вынул ее.

— Каким будет иск о возмещении убытков?

— Это не в счет, — сказала женщина. — Кстати, он вел себя гораздо лучше, чем я ожидала.

Я отстранил от себя ребенка, чтобы получше разглядеть его.

— В нем есть что-то новое.

— Неудивительно. Я его постригла.

Я опять поставил его на пол, он ухватился за мою ногу и что-то забормотал.

— Вы ему явно нравитесь, — сказала она.

— Полагаю, я все, что у него осталось. Что-нибудь нужно?

— Нет, мы прекрасно управляемся.

— Хорошо, покупайте все, что понадобится. — Я нагнулся и взъерошил малышу волосы, а он попытался вскарабкаться по моей ноге.

Он вопил, требуя взять его с собой, поэтому пришлось передать его из рук в руки и помахать от двери. Он был таким маленьким и трогательным, что я почувствовал себя предателем, оставляя его. Но я пообещал себе позаботиться, чтобы он получил достаточно внимания, прежде чем попадет в какой-нибудь сиротский приют.

Первый поток идущих на ленч как раз выливался на улицы, когда я добрался до конторы Пэта. Пара репортеров выходила из кабинета, на ходу делая записи, а Пэт сидел на краю стола, листая толстую папку.

Я закрыл за собой дверь, и он поздоровался:

— Привет, Майк.

— Производишь сенсацию?

— Сегодня мы герои.

— Значит, прокурор преуспевает. Ты нашел утечку?

— Нет, если передавал данные тот самый полицейский, значит, он все сообразил. На этот раз утечки не было совсем.

— Как он мог все узнать?

— Он полицейский со стажем и сам достаточно часто вел наблюдение, чтобы обнаружить слежку за собой.

— Он говорил об этом?

— Нет, но его поведение изменилось. Он явно обижен подозрениями.