Роберт Орешник - Чисто русское убийство

Тамара идёт по августовскому Синегорску привычным маршрутом с работы домой. Август на Северах не то, что, к примеру, в мамином Загряжске, где народ в майках ходит с шортами, в сандалиях на босу ногу. Здесь холодно. По загряжским меркам, можно сказать, октябрь. А ещё и на душе зябко, и сердце слишком слышно даже сквозь городские шумы, ну, что ему надо, что.

Маршрут-то привычный, да привычки приходится менять. При живом муже можно было бы не то, что в кондитерскую зайти или там, скажем, в салон одежды, но и разок в месяц навестить ювелирный. Теперь ни того, ни другого, ни третьего, ни много чего ещё быть не может, потому что мужа не стало. И чёрт с ними, со всеми прошлыми прибамбасами обеспеченного существования, будем жить, как все, без разносолов и прибамбасов. Только самое необходимое, самое существенное. Если, конечно, зарплата научного сотрудника музея сможет обеспечить этот самый минимум. Идёт Тамара по августовскому Синегорску и отбивается от назойливых слов: И слижет похоронный волк улыбочку с лица.

Галка Туманова ещё не в курсе, что она – как собрание жизненных сочинений бабки и матери в одном томе. Лицом и характером – Александра, фигурой и душою – Тамара. Притом, что и в том, и в другом оба прототипа не вычитаются, а наоборот. Если учесть, что данному тому ещё нет и десяти лет, то страшно подумать, господа мужчины и прочие сопутствующие жизненному пути Галины граждане, что нас всех ожидает. Да нечего тут думать, проще принять то, что примется. Покуда же Галка – нормальная девчонка от адекватных родителей, которые брезговали даже смотреть на книжки по воспитанию детей, тем более зарубежных. Она носится по улице, шкодит, дерётся, влюбляется, ну, и далее по списку детского знакомства с миром взрослых. Интернет со всеми его кошечками и самофотками ей откровенно неинтересен. Другое дело для школы – это да, практично. Да и в школе требуется владением данным инструментом обучения. Родители воспитывали её очень просто, утверждая, что наука и техника являются всего лишь производными жизни человеческой души, и служат лишь подспорьем развития личного интеллекта, без которого душе жить неинтересно. Но наличие в доме Интернета считается в семье Тумановых нормой, потому что справочное бюро должно работать круглосуточно. А мать из-за скорбных похоронных дел однажды уже просрочила оплату и хоть не принципиально, но всё же по какому-то пустяку отключение Интернета напрягло.

Тамара как раз вошла с улицы и Галка напомнила, чтобы та не забыла вовремя оплатить. А та ей отвечает:

– Денег не хватит, будем покупать карточку.

– Маман, ты чё ваще ку-ку?

Не задумываясь, Тамара отвесила дочери такую затрещину, что та улетела в конец прихожей, а сама, не заморачиваясь, ушла в кухню. Дочь даже не пискнула, Виноградова порода. Собственно, врезала-то она и не Галке, а собственным мыслям, о силе которых дочери тоже не мешает знать. А та кричит оттуда:

– Я бабушке скажу, что ты меня избиваешь!

– Ради бога. Она тебе ещё добавила бы, будь рядом.

– За что?

– Слов не понимаешь, уразумеешь через люли-люли. Я просила тебя больше не заикаться о деньгах, объясняла. За неумение общаться со взрослыми вообще и с матерью в частности. А ещё за то, что ты никак не хочешь включить мозги и понять: со смертью отца лафа кончилась, началась жизнь.

– Попроси у бабушки деньги на Интернет.

– Она не обязана нас кормить. Наша жизнь, доченька, она наша, мы сами её сделали такой, какою она стала.

– Я её такой не делала.

– А жить придётся так, только так, и никак иначе. Всё, обсуждение семейного бюджета кончено.

– Не врубаюсь, почему нельзя попросить денег у бабушки.

– Потому что это совестно. Мы с тобой, молодые и здоровые, а бабушка старенькая. Отстань, у меня тоска.

Со дня похорон крутятся эти две строчки из стиха, типа сонет, что сочинила в юности. И крутятся, и крутятся. А полностью стих не вспоминается. Зато неизбывно другое, теперь самое главное в жизни воспоминание, пусть не самое важное, как рождение Галки, но главное, кладбищенское. Когда покойного мужа вот-вот должны были опустить в могилу, Тамара поняла, что сейчас может рухнуть вослед гробу, утопающему в земной яме из глины и воды, и тогда, как спасательный круг или жилет для мозга её охватило самое, что ни на есть, сексуальное воспоминание о случайном майоре Гусеве в черноморском пансионате. И с действительностью её связывала лишь музыка, что включили по просьбе Галки – пронзительный голос византийского распева… И тут Тамара вспомнила сонет. Вот взял и встал, целиком: