Роберт Орешник: Чисто русское убийство

Главбух Харитонова, оказавшись чем-то вроде позвоночника исчадия, едва дышит, ведь ей приходиться буквально содержать на себе весь этот, блин, топ-менеджмент родного предприятия, состоящий из троих неслабых, отлично питающихся, тёток.

– Пустите уже! Лариса Львовна, пустите… Женщины! Я уже всё, я нормальная, – придушено молит Харитонова.

– Да правда же, хватит, – задыхаясь подтверждает Горчак, что облапила Харитонову справа. – Ларка, что мы, как дети, ей-богу.

– Пусть пообещает, что немедленно отправиться в шале, спать, – командует Смоленцева, устроившаяся со спины, но на голове Харитоновой, вот уж прирождённый руководитель.

– Дай слово, Харитонова, что успокоишься, и разойдёмся, – гаркнула Бутыркина в левое Харитоново ухо.

– Даю. Честное слово, народ, я больше не буду. Обещаю. Я правда больше не буду и пойду спать. Правда-правда… – хнычет Харитонова.

– Всё, девочки, отпускаем, – приговаривает Смоленцева.

– Теперь нам как-то надо разъединится, – задумчиво извещает Бутыркина.

– Скорее, расплестись, – кряхтит Горчак. – Лара, там моя шея, не дави.

– Я правую ногу не чувствую, – Бутыркина сама похныкивает, забыв, что должна быть грозной и монолитной в глазах провинившейся коллеги.

Чудище развоплощается, когда сопя, кашляя и, простите, матюгаясь, женщины всё же разбираются кто где и освобождаются от гнёта друг дружки. Харитонова не была бы собою, если бы смолчала:

– И чего такого я сделала, он меня первый обозвал.

– Не ври, ты первая начала приставать к мужчине, – забухтела Бутыркина. – Я следила за тобой. А его друг, чего он тебе сделал, что ты на него едва не набросилась?

– Обозвал нехорошо, – угрюмо отбояривается Харитонова.

– Всё, вали уже отсюда, и не маячь на людях, – устало приговаривает Горчак. – Завтра договорим.

– Мне надо куртку забрать.

– Стоять, – рявкает Смоленцева. – Ни шагу назад. Галя, не в службу, метнись за курткой.

– Легко, – Горчак убегает в гостиницу.

Бутыркина не унимается:

– Говорила же, не надо было брать её с собой, весь отдых насмарку. Если не умеешь пить, не умеешь вести себя на людях, так сиди дома и носа не высовывай.

– Прекращаем разборки, – обрубает Смоленцева. – Баста. Маргарита Семёновна, аккуратнее по мосту.

– Не впервой, Лариса Львовна, не переживайте, – бурчит Харитонова.

Бегом возвращается Горчак, подаёт куртку Харитоной:

– Держи.

– Благодарствуем, – одевает куртку обиженная Харитонова.

– Хорошо, хоть не в нашем шале накуролесили, со стыда сгорели бы, а переезжать некуда, всё занято, – Бутыркина никак не справится с нервами. – И перестань уже папуасить, сними, на хрен, погремушки и выбрось с моста в пропасть.

– Это не погремушки, – обижается Харитонова, схватившись обеими руками за разноцветные бусы, как будто их с неё сейчас примутся срывать. – Это бусы. В таких генеральный директор художественного музея в Москве ходит, телевизор смотреть надо, я специально их искала. Это современное искусство, Светлана Михайловна, чтоб вы знали. И всё, я пошла, – раздражённо отвечает Харитонова. – И не за что мне извиняться, отдыхаю как умею, а на свои деньги – как хочу.

Харитонова пересекает двор, оставляя на снегу следы, направляясь к тропе сквозь заросли к мосту через пропасть.

– Ещё и психует, – злобно усмехается Горчак.

Смоленцева, Бутыркина и Горчак глядят вослед уходящей подлой натуре сослуживицы, ещё не замечая горного ветра вернувшегося к трудам по заметанию последних десятков следов в жизни Риты Харитоновой. Кто ж знал, как оно всё сложится…

Троица сдружилась ещё на первом курсе Загряжского педагогического университета. Никакого общего интереса, типа драмкружка или спортивной команды, у них не было. Просто так срослось, как-то. Причём, и внешне они очень похожи: белёсые, широкоплечие, задастые, а теперь ещё и с двойными подбородками.

Смоленцева – центровая. Выше среднего роста и самая ширококостная. Самодостаточна настолько, что могла бы существовать в одиночку без никого, и, возможно, у неё даже не было родителей, а явилась на свет божий сразу в конечном виде руководителя и члена правящей партии, куда она разумно-добровольно вступила ещё студенткой. Свой инженерно-педагогический факультет Загряжского педагогического университета Лариса Львовна кончила с отличием.

Бутыркина же вышла замуж за одногруппника Смоленцевой и, кстати, чрезвычайно похожа на сову, она и говорит-то, как ухает. Высокая, неглупая, любительница пребывать в тени во всех смыслах, Светлана, в том же, что и Смоленцева, 2000 году, кончила отделение экономики и менеджмента того же педагогоческого вуза.