Сью Графтон - С - значит сыщик

— Диц, так вот о чем говорила Агнес в больнице. Она не говорила «это было лето». Она говорила «Самнер». Это там, где находится дом престарелых. Она знала улицу.

— Звучит хорошо, — сказал Диц.

Он взял меня за локоть и повел через двойные двери, к общественному гаражу, где стояла его машина.

Мы подбирались ближе к разгадке, и я начинала летать. Я чувствовала, как клеточки моего мозга танцуют от радости.

— Я люблю информацию. Я люблю информацию. Разве это не чудесно? Боже, как здорово…

Диц нахмурился, концентрируясь на сканировании дорожки между библиотекой и гаражом, не желая отвлекаться от своей миссии. Мы достигли трехэтажного гаража и начали подниматься по наружной лестнице.

— Так что же, ты думаешь, произошло? — спросил он в конце концов, когда мы миновали второй этаж. Я изо всех сил старалась не отставать от него. Для человека, который бросил курить четыре дня назад, он был в удивительной форме.

— Пока не знаю. Патрик мог быть братом. Они жили по одному и тому же адресу. Дело в том, что Эмили действительно погибла при землетрясении, как и говорила Агнес. Или, по крайней мере, так это выглядело.

— Но какое отношение это имеет к Айрин Герш? Она тогда еще даже не родилась.

— Я пока с этим не разобралась, но все должно сойтись. Думаю, она стала свидетельницей акта насилия. Это просто была не Эмили. Давай поедем на улицу Конкорд и посмотрим, кто живет по этому адресу. Может быть, выясним что-нибудь про этого парня Бронфена.

— Ты не хочешь сначала поговорить с Айрин?

— Ни за что. Она под слишком сильным стрессом. Мы ей потом все расскажем.

Я добралась до верхнего этажа с колотившимся сердцем, задыхаясь. Нужно снова начать бегать. Удивительно, как быстро тело теряет форму. Когда мы подошли к машине, я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, пока Диц проделывал обычную инспекцию «порше». В конце концов, он открыл пассажирскую дверцу и усадил меня. Я потянулась через водительское сиденье и открыла дверцу ему.

Он уселся и завел мотор.

— Могу поспорить, там никого не осталось. Если это травмирующее событие произошло в январе 1940, это больше сорока лет назад. Что бы ни произошло, всем основным игрокам должно быть сто десять лет… если кто-то еще жив.

Я протянула руку.

— Спорим на пять баксов, что ты ошибаешься.

Он с удивлением посмотрел на меня, а потом мы пожали руки в знак заключения пари.

Диц посмотрел на часы.

— Что бы мы ни делали, давай поторопимся. Рошель Мессинджер будет здесь через час.

Улица Конкорд была всего в девяти кварталах к северу от здания суда, та самая тихая, обсаженная деревьями улица, по которой мы с Клайдом Гершем ходили вчера в поисках Агнес. Это должен быть район, который она узнала. Это точно был адрес, по которому жила Эмили Бронфен на момент своей смерти. Это также был адрес, по которому проживали родители Айрин на время ее рождения, десятью годами позже.

Диц повернул на Конкорд. Дом престарелых виднелся над верхушками деревьев, за полквартала. Я следила за номерами домов, сердце замирало от смеси ожидания и страха.

Пожалуйста, пусть оно будет там, думала я. Пожалуйста, дай нам добраться до донышка…

Диц притормозил и подъехал к тротуару. Выключил двигатель, и я уставилась на дом. Это было как раз рядом с тем местом, где мы встретились с Марком Мессинджером, и он разнес выстрелами крыльцо.

Я, не глядя, протянула руку Дицу.

— Плати, — сказала я, не отводя взгляда от трехэтажного дома. — Я видела Бронфена вчера. Я видела его и раньше. Он держит пансион. Я встретилась с ним, когда помогала знакомой найти место для ее сестры-инвалида.

Я увидела лицо, быстро мелькнувшее в окне второго этажа. Открыла дверцу и взяла сумку.

— Пошли. Я не хочу, чтобы парень сбежал через заднюю дверь.

Диц двигался прямо за мной, когда мы прошли через скрипучую калитку, по дорожке, и поднялись на крыльцо, шагая через ступеньку.

— Я присоединюсь, если будет нужно. А так — ты командуй, — пробормотал он.

— Ты единственный из встречавшихся мне мужчин, который уступил без боя.

— Мне не терпится посмотреть, как ты это будешь делать.

— Мы сделаем вместе.

Я позвонила. Владелец открыл не сразу. Я даже не обдумала заранее, что ему сказать. Наверное не получится притвориться, что я провожу маркетинговый опрос.

Он открыл дверь, крупный мужчина за семьдесят, рассеянный свет отбрасывал блики на его лысеющей голове. Странно, насколько другим он мне показался. Вчера его продленный лоб придавал ему детскую невинность. Сегодня нахмуренные брови выдавали человека, которому есть о чем волноваться. Мне стоило усилий не фиксировать взгляд на большой родинке на его щеке.