Сью Графтон - С - значит сыщик

Она открыла рот.

Ну да, никаких пломб, что не особенно важно, если совсем нет зубов.

— Кажется, вы в довольно хорошей форме для вашего возраста, — сказала я игриво.

Предмет разговора катался туда-сюда, как при игре в пинбол.

— Другая была Лотти. Она была дурочкой, всегда с широкой улыбкой на лице. Мозгов у нее было меньше, чем у овцы. Она вышла через заднюю дверь и забыла, как войти обратно. Сидела на крыльце и скулила, как щенок, пока кто-то не впустил ее в дом. Потом она скулила, чтобы выйти опять. Она была первой. Она умерла от гриппа. Я забыла, когда ушла мама. У нее случился удар, знаешь, когда отец умер. Он хотел сохранить дом, а Эмили не хотела слушать. Я была последней, и я не спорила. Я не была уверена до Шейлы, а потом я знала. Тогда я ушла.

Я сказала «угу» и сделала другую попытку.

— Вы волнуетесь из-за путешествия?

Она покачала головой.

— Этот запах, когда мокро. Казалось, что никого другого это не беспокоило.

— Вы бы предпочли, чтобы приехала Айрин и сама забрала вас?

— Я убирала дома. Так я зарабатывала все эти годы, чтобы вырастить Айрин. Я следила за Тильдой и знала, как это было сделано. Конечно, ее выгнали. Он за этим проследил. Никаких финансовых документов. Никаких банков. Она была единственной потерей. Это был единственный раз, когда ее имя было в бумагах.

— Чье имя?

— Ты знаешь.

Ее взгляд теперь был скрытным.

— Эмили?

— Знаешь, время лечит все раны.

— Это был ваш отец, о котором вы говорили?

— Нет-нет. Его давно уже не было. Это должно быть в итогах, если ты знаешь, где искать.

— Каких итогах?

Ее лицо сделалалось непроницаемым.

— Ты говоришь со мной?

— Ну да. Мы говорили об Эмили, которая погибла, когда упала труба…

Она сделала движение, как будто заперла свой рот и выбросила ключ.

— Я все это сделала, чтобы спасти ее. Мои уста запечатаны. Ради Айрин.

— Что же это, Агнес? О чем вы не должны говорить?

Она насмешливо посмотрела на меня. Я вдруг поняла, что настоящая Агнес Грей была со мной в этой комнате. Она говорила абсолютно разумно.

— Ну, я уверена, что ты очень хорошая, дорогуша, но я не знаю, кто ты такая.

— Я — Кинси. Я знакомая вашей дочери. Она волновалась, когда вы пропали, и попросила меня приехать и узнать, что происходит.

Я увидела, как поменялось выражение ее лица и она снова заговорила.

— Никто не знал этого. Никто даже не догадывался.

— А, Агнес? Вы хоть знаете, где находитесь?

— Нет. А ты?

Я не удержалась и рассмеялась. Через мгновение она тоже начала смеяться, звук, деликатный, как кошачье чихание. После этого она снова погрузилась в сон.

Я спала плохо. Я думала об Агнес, чьи страхи оказались заразными и заставили волноваться и меня. Реальность угрозы смерти наконец достигла моей души, где начала накапливать энергию. Я чувствовала каждый звук, изменение температуры в комнате, перемещение света за занавесками. В 1.00 машина въехала на парковочное место недалеко от моей комнаты. Я вскочила и наблюдала в щелочку, как парочка вылезала из нового «кадиллака». Даже в глубокой тени я видела, что они пьяны и цепляются друг за друга. Мое волнение усилилось после того, как они зашли в соседнюю комнату. Конечно, будь они убийцами, они не стали бы откладывать мою кончину ради шумного совокупления, которое началось в ту же минуту, как закрылась дверь. Кровать стала неустанно колотиться в нашу общую стенку. Затишья наступали только тогда, когда дама давала советы своему незадачливому партнеру.

— Прыгай сюда, как собачка,

или

— Сунь эту старую лысую штуковину туда.

По мою сторону стены картина с лосем тряслась и плясала. Мне пришлось протянуть руку и делжать ее, чтобы она не свалилась мне на голову. Женщина стонала, было больше похоже, что она рожает, чем занимается любовью. Темперамент нарастал. В конце она взвизгнула, но я не поняла, она кончила или свалилась с кровати.

Через некоторое время через стену потянулся табачный дым, и я услышала их бормотание.

Через двенадцать минут все началось сначала. Я встала, сняла картину со стены, положила по носку в чашечки своего бюстгальтера и обвязала его вокруг головы. Не очень помогло.

Я лежала, с конусами над ушами, как пришелец, удивляясь специфике человеческих занятий сексом. Мне было бы о чем рассказать по возвращении на свою планету.

В 4.45 я оставила всякую надежду уснуть. Приняла душ и вымыла голову, вернувшись в комнату, завернутая в местное полотенце, размером с салфетку. Когда я натягивала одежду, она пела на разные голоса, а он тявкал, как лиса. Никогда не слышала столько вариаций слова «ох». Я закрыла за собой дверь и двинулась через парковку.