Сью Графтон - С - значит сыщик

Иона — полицейский, который занимается розыском пропавших людей, так мы с ним и познакомились почти год назад. Я действительно не уверена в том, что к нему испытываю в настоящее время. Он добрый, запутавшийся, хороший человек, который хочет поступать правильно, что бы это ни было. Я понимаю его дилемму с женой и не виню его за его роль в этом. Конечно, он будет колебаться. У него две маленькие дочки, которые все усложняют еще больше. Камилла уходила от него дважды, оба раза забирая девочек с собой. Иона смог удачно без нее обходиться, но только она поманила пальцем, он сразу прибежал назад.

С тех пор это так и продолжалось, туда-сюда. В ноябре она решила, что у них должен быть «открытый брак», что, как он понял, являлось эвфемизмом для ее измен. Он чувствовал, что это дало ему свободу встречаться со мной, но я вполне уверена, что он никогда не говорил об этом Камилле. Насколько «открытым» может быть этот брак? Хотя я и не хочу многого от отношений, меня несколько беспокоит неопределенность моего положения. Иногда Иона ведет себя как семьянин и водит девочек в зоопарк по воскресеньям. Иногда он ведет себя как холостой папаша, делая то же самое. Он и его дочки проводят кучу времени, уставившись на мартышек, в то время как Камилла занимается бог знает чем. Со своей стороны, я чувствую себя как второстепенный персонаж в пьесе, которую я не стала бы смотреть. Однако, грех жаловаться, когда я с самого начала знала, что он женат.

Ладно, я большая девочка и смогу с этим справиться. Ясно, что я понятия не имела, во что ввязываюсь.

— Что за выражение лица? — спросил он.

Я улыбнулась. — Это спокойной ночи. Я уже засыпаю.

— Тогда я ухожу и дам тебе поспать. У тебя замечательная квартира. Жду приглашения на обед, когда ты вернешься.

— Ага, ты знаешь, как я люблю готовить.

— Мы что-нибудь закажем.

— Хороший план.

— Позвони мне.

— Хорошо.

Если честно, лучший момент дня наступил, когда я, наконец, осталась одна. Я заперла входную дверь и убедилась в том, что все окна как следует закрыты. Выключила свет внизу и поднялась наверх по винтовой лесенке. Чтобы отметить мою первую ночь в квартире, я налила ванну, добавив немного пены, которую получила в подарок от Дарси. Она пахла сосной и напоминала средство для уборки, которое применялось в моей школе.

Я выключила свет в ванной и погрузилась в воду, глядя в окно в сторону океана, который был виден как черная полоса с широкой серебряной каймой, там где луна прорезалась через темноту. Стволы платанов, прямо за окном, были белыми, как мел, бледно-серые листья колыхались, как бумажные, под прохладным весенним ветром.

Трудно было поверить, что где-то есть человек, нанятый, чтобы убить меня. Я вполне осведомлена, что бессмертие — это только иллюзия, которую мы несем с собой, чтобы функционировать день за днем, но идея убийства по контракту никак не укладывалась в голове.

Воде в ванне остыла, и я спустила ее. В полночь я скользнула голышом между двумя новенькими простынями на своей новенькой кровати и уставилась на небо через окно в потолке. Звезды лежали на плексигласовой крышке, как крупинки соли, формируя узоры, которым дали названия древние греки столетия назад. Я могла идентифицировать Большую Медведицу, даже иногда — Малую, но никогда не видела ничего, хоть отдаленно напоминающее медведя, пояс или рака. Может, эти ребята тогда курили травку, полеживая на спине возле Пантеона, тыча пальцем в небо и неся всякий бред ночь напролет. Я даже не поняла, что уснула, когда будильник вернул меня к действительности.

Я сосредоточилась на дороге, иногда взглядывая на карту, разложенную на пассажирском сиденье. Национальные парки были бледно-зеленого цвета, пустыня Мохав — бежевого, горы оттенялись бледными мазками. Большая часть пустыни никогда не будет цивилизована, и это как-то радовало. Хотя я не большая любительница природы, ее непокорность меня восхищает. На выезде Сан-Бернардино/Риверсайд две дороги перекрещиваются и возносятся вверх, как на картинках будущего в учебнике 50-х. За ними, по обеим сторонам дороги, не было ничего, кроме телефонных проводов, каньонов цвета коричневого сахара, проволочных оград, покрытых цветущими вьюнками. Желтая дымка вдали говорила о том, что снова зацвел мескит.

Около Кабазона я остановилась на стоянке для отдыха, чтобы размять ноги. На траве, в тени ив, стоял десяток столов для пикника. Туалеты располагались в шлакоблочном строении с двухскатной крышей. Я воспользовалась одним из них и высушила руки сушилкой, так как бумажные полотенца кончились.