Жан-Патрик Маншетт: Сколько костей!

– Но я вам должен еще кое-что, – сказал Каспер.

Он положил мою руку на камень, взял у дебильного монаха молоток и со всей силой ударил меня по руке.

Несмотря на то что он пользовался левой рукой, он сломал мою руку с первого удара.

Некоторое время я пребывал в шоковом состоянии, ничего не чувствуя. Каспер положил на камень другую мою руку. И тогда я завопил с такой силой, на какую только был способен, и отдернул с камня здоровую руку. Монах разразился идиотским хохотом, схватил обеими руками мою руку и водворил ее на камень. Каспер опустил на нее молоток. Рука сломалась одновременно с рукоятью молотка.

С этого момента я не могу поручиться за точность изложения последовавших событий. Я не испустил дух, он оставался каким-то чудом в моем теле, то и дело пытаясь вырваться наружу и улетучиться. Я знаю, что кричал так, что сорвал себе голосовые связки. Я знаю, что с такой силой прикусил нижнюю губу, что вырвал кусок мяса и чуть не захлебнулся собственной кровью. Все это выглядело отнюдь не эстетично и не по-геройски. Я знаю, что Шарлотт пыталась сорваться с цепи и укусить Каспера, как собака. И в то время как монаха рвало, Каспер смотрел вокруг отсутствующим и разочарованным взглядом.

Я знаю также, что спустя некоторое время из мрака, в который была погружена остальная часть подвала, появился человек. Вдали, в глубине подвала, виднелась полоска света, проникавшая через приоткрытую дверь, из которой он вышел. На вид ему было лет за шестьдесят, у него был лысый лоб, а с боков и с затылка на шею свисали седые патлы; у него были большие юркие глаза, короткий вздернутый нос и зубы, как у кролика, но покрытые никотином и зубным камнем, желто-коричневого цвета. Лицо его было бледным, а кожа жирной, пористой и потной. На нем был белый комбинезон из грубого толстого полотна, в коричневых и черных пятнах, а на руках – резиновые перчатки, какие надевают домохозяйки для мытья посуды. С его жирной шеи свисал противогаз.

– Эй вы, осел, остолоп! – крикнул он Касперу. – Что здесь происходит? Что вы сделали с этим человеком?

Старик говорил с немецким акцентом. До моих ноздрей донесся пикантный аромат, идущий из приоткрытой двери.

– Этот человек – тот самый ублюдок Тарпон, – ответил Каспер. – Я сломал ему обе руки. Вы бы лучше шли и занимались своим делом.

Старик раздраженно покачал головой и сказал, что вопли его отвлекают. Он удалился, а потом снова вернулся со шприцем в руке и всадил мне в руку иглу.

– Убийца! Убийца! – доносился до меня издалека голос Шарлотт, и я подумал, что старик прикончил меня. Мой дух стал протестовать, и я попытался высвободиться.

– Лежите спокойно, господин полицейский, – сказал старик. – Сейчас вы почувствуете облегчение.

Он был грязным и от него дурно пахло, но глаза его смотрели приветливо и доброжелательно. Мне показалось, что он улыбнулся мне, делая укол. Я чувствовал почти невыносимое щекотание и покалывание в ладони, в то время как по руке и по телу разливалось приятное тепло. Я подумал, что отдаю концы. Старик выпятил вперед свои мясистые губы и стал насвистывать "Пляску Смерти".

– Пошевеливайтесь, – бросил ему Каспер.

– Вам абсолютно незачем оставаться здесь, – заметил старик.

– Я хочу, чтобы вы вернулись к работе, а не прохлаждались.

– Это скверно, – пробормотал дебильный монах, – это скверно приказывать хозяину. Хозяин знает. Хозяин добр. А вы прекратите свои глупости, вы и так уже сломали молоток.

– Господи, с ума можно сойти, – проворчал Каспер, качая головой.

Он добавил, что уходит, но скоро вернется, и после этого я окончательно вырубился.

В то время как мой дух блуждал в безмятежной заоблачной дали, произошло еще кое-что, заслуживающее внимания.

Прежде всего мне не удалось повесить Касперу лапшу на уши, на что, впрочем, я не очень рассчитывал, но я вызвал в нем беспокойство. Покинув подвал, где лысый химик сделал мне какую-то инъекцию, Каспер вышел за пределы общины. Оставив в пристройке "пежо", он отправился в деревню пешком. В баре он купил блок "Кэмел" и повернул назад, к ферме, внимательно глядя по сторонам. Он не заметил ничего необычного, но все же вернулся встревоженным.

Между тем, мирно расположившись под деревом на склоне холма, Коччиоли и Хейман потягивали пиво и наблюдали за ним в бинокль. Они были очень встревожены тем, что Каспер оказался в Дутремаре, хотя, по их мнению, должен был быть в Париже или каком-либо другом месте. Кроме того от них не укрылось, что Каспер вышел на разведку. Позднее Хейман сказал мне, что они хотели тотчас вмешаться, не дожидаясь прибытия Шоффара, Граццеллони и прочих.