Гарри Гаррисон - Вендетта для Святого

Лицо Дестамио приобрело темно-пурпурный оттенок, но он еще крепче взял себя в руки. Должен был это сделать, если хотел отвергнуть обвинения и удержать пошатнувшийся авторитет своего руководства.

— Я охотно сам займусь этой проверкой, — сказал он. — И каждый, кто усомнился во мне, на коленях будет просить о прощении.

Это была стратегия монументального блефа, такая бесстыдная, что почти неуязвимая; и если бы она не сработала, оставалась надежда придумать еще какую-нибудь уловку.

Достаточно было видеть, как Сирано стиснул зубы, чувствуя, как снова отдаляется уже развевавшаяся за его плечами мантия дона Паскуале.

— Только для этого нужно время, — тянул Дестамио, усиливая свою контратаку. — Я говорю вам, он просто пытается отвлечь вас и протянуть время, пока не появятся войска или полиция.

Вдруг он уставил свои бегавшие глазки куда-то за спину Саймона, и они при этом чуть расширились. Эта непроизвольная реакция совпала с чуть слышным скрипом половиц в той же стороне, куда взглянул Дестамио, неосторожно подчеркнув важность происходящего.

Святой сделал пол-оборота, чтобы увидеть в чем дело, прекрасно понимая, что рискует не меньше, чем дрессировщик львов, вынужденный отвести взгляд от одной стаи зверей, чтобы успокоить другую, рычащую у него за спиной, и в свете, падавшем из комнаты на лестницу, увидел силуэт полной женщины в халате с высоким воротником, пытавшейся прицелиться в него из старомодного револьвера, который дрожал в ее руках. Жена или экономка того из его врагов, кто был хозяином дома; она явно слышала все, происходившее здесь, и теперь готова была выполнить свой долг.

Он молниеносно повернулся лицом в комнату и, пока те четверо отчаянно суетились, извлекая оружие из карманов и из-за пазухи, он запустил бутылкой, которую все еще держал в руке, в люстру. Та громыхнула, как гонг, разлетаясь во все стороны, и свет погас.

Старый револьвер грохнул, как пушка, а из темноты послышались выстрелы помельче калибром, но Саймон был уже в холле, цел и невредим. Выстрелил из одного ствола в сторону столовой, целясь пониже, и услышал вопли боли и ярости. Такая дробь не могла сразить насмерть, но зато могла на одного или двоих уменьшить состав участников предстоявшей погони. Он предусмотрительно задержал палец на другом курке, понимая, что память о нем несколько умерит пыл его врагов.

Несколько пуль, выпущенных из-за дверей столовой, просвистели мимо, когда он одним прыжком пересек расстояние до входных дверей, зато уважение к огневой мощи его двустволки позволило ему без новой стрельбы спуститься по ступенькам и перебежать к воротам.

За воротами он остановился, прислушиваясь, но шагов не услышал. Зато долетели совсем другие звуки: далекий рев моторов. Все перекрывал хриплый рык мотора «бугатти», сопровождаемый аккомпанементом более высоких и резких звуков. Свет фар уже показался на повороте. «Бугатти» с Понти за рулем и лейтенантом Фуско рядом с ним был уже виден в свете фар джипа, идущего сзади, пока его собственные фары не осветили Саймона. Он побежал им навстречу, подняв обе руки вверх, держа в одной руке ружье и надеясь, что это удержит какого-нибудь рвущегося в бой карабинера, готового по ошибке принять его за атакующего противника.

Шины «бугатти» завизжали, и Саймон шагнул в сторону, подождал, пока машина остановиться, потом обратился к Понти.

— Что-то вы долго, — резко сказал он. — Или забыли, как включается четвертая скорость?

— Лейтенант Фуско не хотел бросать свой джип, и пришлось ехать так, чтобы не отрываться от них, — оправдывался детектив. — Ну, как успехи?

— Прекрасно. И по-разному, — Саймон решил, что детали могут подождать. — Их как минимум шестеро в доме за забором: четверо живых, крупные рыбы, охранник, которого я мог и убить, и женщина, которая с успехом могла бы быть матерью людоеда.

Фуско вскочил и закричал солдатам:

— Сообщите майору, где мы и куда идем, а потом догоняйте нас.

— Они уже знают, что мы здесь, — сказал Саймон, — вопрос только, решат они сдаться или примут бой.

Через ворота прошли вместе. Понти вынул фонарик и осветил входные двери, которые Саймон оставил полуоткрытыми.

— Выходите с руками за головой, — приказал он, остановившись у крыльца, — или мы сами вами займемся.

Ответа не последовало, и луч фонаря никого не обнаружил в холле.

— Теперь моя очередь, — сказал Понти и, оттолкнув Саймона в сторону, взбежал по ступеням. Фуско помчался за ним. Их не встретили выстрелами: и холл и лестница были пусты. Только какой-то трепещущий свет выбивался из-под дверей столовой, и, приблизившись к ним, они увидели «скелета» и мужчину со шрамом, со стонами корчившихся на полу, пока женщина, та самая хранительница дома, при свете свечи пыталась перевязать их окровавленные ноги.