Сью Графтон - «А» – значит алиби

Я помотала головой. При всей своей терпимости к незамысловатой и простой пище пончики я бы есть не стала.

– Нет уж, благодарю, – сказала я. – Мне пора выметаться.

– Что, в такую рань?

Я молча кивнула, потому что слишком устала, чтобы отвечать. Похоже, она усекла, что сегодня ей не удастся со мной потрепаться. Поэтому просто заполнила счет, и я подписала его, даже не проверив. Как правило, она всегда ошибается в расчетах, но сейчас мне было не до того. Я села в автомобиль и направилась в Шерман-Оукс.

Увидев, что на кухне Грейс горит свет, я обошла дом и постучала в окошко. Через пару секунд она уже вышла к боковому входу и открыла мне дверь. Этим утром она выглядела совсем миниатюрной и тщательно одетой – на ней была вельветовая юбка-клеш и кофейного цвета водолазка. Она старалась говорить вполголоса:

– Раймонд еще не вставал, но могу предложить кофе.

– Благодарю, к восьми утра я приглашена на завтрак, – солгала я, даже не задумавшись. Что бы я ей ни сказала, все тут же будет передано Лайлу, а мои планы его совсем не касаются – так же как и ее. – Просто заскочила вернуть вам коробки.

– Вам удалось найти что-нибудь? – спросила Грейс Она встретилась со мной взглядом и часто заморгала, уставившись сначала в пол, а потом куда-то влево от меня.

– Мы сильно опоздали, – ответила я, стараясь не замечать розовый румянец, вспыхнувший у нее на щеках.

– Что поделаешь, – пробормотала она, прикрыв горло рукой. – Я... х-м-м... уверена, что это был не Лайл...

– В данном случае это не играет особой роли, – сказала я, несмотря ни на что чувствуя себя перед ней виноватой. – Я сложила все насколько могла аккуратно. Если не возражаете, сейчас перенесу коробки в подвал и оставлю рядом с контейнером. Вероятно, вы захотите его починить, после того как поправят заднюю дверь.

Грейс кивнула и поднялась, чтобы открыть дверь в подвал, а я направилась к машине, наблюдая по пути, как она возвращается на кухню, шаркая мягкими домашними тапочками. У меня было ощущение, что я бесцеремонно вторглась в ее спокойную жизнь, которая из-за моего вмешательства стала только тяжелее. Она пыталась помочь мне в меру своего понимания, но результаты оказались плачевными. Оставалось лишь развести руками, потому что ничего здесь больше поделать было нельзя. Я за несколько рейдов разгрузила машину и уложила все коробки в поврежденный контейнер, подсознательно все еще отыскивая признаки пребывания Лайла. Подвал был залит холодным серым светом зарождающегося дня, но, кроме разбросанных досок и разбитого подвального окна, никаких следов вторжения я не обнаружила. Последний раз направляясь из подвала наверх, я лениво обшарила взглядом все вокруг в поисках окурков, следов крови и даже – чем черт не шутит – оброненной визитной карточки злоумышленника. Выйдя по бетонным ступенькам наружу, я взглянула вправо, на поросший клочковатой травой двор, провисшую проволочную ограду и заросли кустарника. Отсюда я могла рассмотреть и соседнюю улицу, где взломщик, судя по всему, ставил свою машину.

Было еще раннее утро, и солнце озаряло окрестности ровным неярким светом. Со скоростного шоссе на Вентуру до меня доносился мощный рев автомобилей, мелькавших сквозь разрывы растущих вдоль дороги деревьев. Земля около дома была слишком твердая, чтобы сохранить отпечатки следов. Обходя дом слева по пешеходной дорожке, я с любопытством отметила, что кто-то уже оттащил в сторону злополучную газонокосилку. На память о стремительном ночном полете и торможении руками по острому гравию у меня остались впечатляющие двухдюймовые царапины на ладонях. А я даже не вспомнила про бактин, понадеявшись, что и на этот раз сумею избежать гангрены, всевозможных инфекций или заражения крови – всего того, чем меня в детстве так пугала тетушка, стоило мне поцарапать коленку.

Усевшись в машину, я поехала назад, в Санта-Терезу, задержавшись лишь в Таузенд-Оукс, чтобы позавтракать.

В десять утра я была уже дома и, плотно завернувшись в одеяло, проспала на диване почти весь остаток дня.

В 16.00 я отправилась с визитом к Никки, в ее дом на побережье. Когда я позвонила ей и сообщила, что уже вернулась, она пригласила меня на стаканчик вина. Я еще не решила, какую часть из собранных сведении ей сообщу – если вообще захочу чем-нибудь поделиться, – или, вернее, что пожелаю утаить, учитывая грызущие меня на ее счет подозрения. В конце концов решила действовать в зависимости от ситуации. В любом расследовании для меня наступает критический момент, когда все предположения, расчеты и версии сгущаются в своего рода туманность, закрывающую путь к истине. Поэтому я собиралась довериться интуиции.