Сью Графтон - «А» – значит алиби

– С тобой все в порядке?

– Да, просто отлично, – ответила она неуверенно, принявшись собирать сумку и книги. Казалось, она была рада хоть чем-то занять свои руки. – О, я совсем забыла! У меня тут есть кое-что для Колина, если вы увидитесь с ним. – И она достала картонную коробку. – Здесь альбом с фотографиями, который я собрала для него. – Похоже, она вся уже была мыслями в школе, манеры стали более рассеянными, а внимание расплылось. – Сожалею, но у меня больше нет времени, – смущенно улыбнулась она. – Сколько я должна заплатить за свой ленч?

– Я все оплачу, – сказала я. – Может, тебя подвезти?

– У меня машина, – ответила она, но все оживление с ее лица будто ветром сдуло.

– Диана, в чем все-таки дело? – настаивала я.

Она снова резко опустилась на стул, глядя прямо перед собой. Голос у нее упал на целую октаву вниз.

– Это я выпустила пса на улицу, – проговорила она. – В тот самый день, когда они уехали. Никки просила меня дать ему побегать, перед тем как за мной приедет мама. Я так и сделала, но, почувствовав слабость, задремала на диване в гостиной. А когда мама просигналила с улицы, быстро схватила свои вещи и выбежала из дома, совсем забыв про Бруно. Он, должно быть, бегал вокруг дома уже дня два, когда я наконец вспомнила о нем. Вот почему мы с мамой и вернулись туда. Чтобы покормить его и впустить в дом.

Ее глаза наконец встретились с моими, и, казалось, она уже была готова разреветься.

– Бедняга, – прерывисто прошептала она. Похоже, ее захлестнуло чувство неизгладимой вины. – Это из-за меня его сбила машина. Из-за моей дурацкой забывчивости. – Она прикрыла рот дрожащей рукой и часто заморгала. – У меня от этого случая на всю жизнь осталось тяжелое чувство, но я никому, кроме мамы, об этом не рассказывала, да никто и не спрашивал. Вы ведь тоже никому не расскажете? Все были просто убиты горем, узнав о его смерти, и никто даже не поинтересовался у меня, как пес оказался на улице. А сама я промолчала. Если бы Никки узнала, она бы возненавидела меня.

– У Никки нет причин для ненависти, потому что собака погибла в результате несчастного случая, Диана, – старалась я успокоить ее. – К тому же с тех пор прошло много лет. Какая теперь разница, как это случилось?

Она загадочно взглянула на меня, и я наклонилась поближе, чтобы разобрать торопливый шепот.

– Как раз когда собаки не было в доме, туда кто-то заходил. Этот неизвестный проник в дом и подменил лекарство. Вот отчего папа и умер, – расслышала я сквозь ее прерывистое дыхание. Диана судорожно полезла в сумочку за салфеткой. Плечи безвольно поникли, и, задыхаясь от подступивших к горлу слез, она начала часто всхлипывать.

Двое парней за соседним столиком с любопытством оглянулись на нее.

– О Боже милостивый, – приговаривала она хриплым шепотом.

– Давай-ка пойдем отсюда, – предложила я, взяв ее вещи в охапку и оставив на столе деньги по счету – явно больше требуемой суммы. Поддерживая Диану под руку, я подталкивала ее к выходу.

Когда мы добрались до автостоянки, она уже слегка пришла в себя и воскликнула:

– Господи, простите меня! До сих пор не могу поверить, как меня угораздило совершить ту трагическую ошибку. На мне теперь всегда будет висеть груз вины.

– Все в порядке, – успокоила я ее. – У меня и в мыслях не было подозревать тебя в чем-либо подобном. Просто когда Грег упомянул об этом эпизоде, в моей голове словно что-то щелкнуло. Но я вовсе не собиралась тебя в чем-то обвинять.

– Прямо не верится, – проговорила она, снова расплакавшись, и пристально взглянула мне в глаза. – Я ведь подумала, что вам все известно, что вы все уже раскопали. Иначе бы никогда не призналась. Я ужасно себя чувствовала все эти годы.

– Как тебе вообще пришло в голову брать всю вину на себя? Если уж кто-то решил проникнуть в дом, он все равно выпустил бы собаку. Или убил ее, обставив все как несчастный случай. Подумай, кто бы отважился забраться по лестнице в присутствии разъяренной немецкой овчарки, которая бешено лает и хрипит? – сказала я.

– Не знаю, не знаю... Может, и так. Но это был отличный сторожевой пес. И если бы тогда он оказался дома, злоумышленник вряд ли что-нибудь смог бы там сделать.

Она глубоко вздохнула, высморкалась в измятую салфетку и продолжила:

– В те дни я вела себя просто безответственно. Мне всегда очень доверяли, и это только все затрудняло, потому что я побоялась сказать им правду. И никто, кроме меня, не догадался связать между собой смерть отца и гибель собаки, а добровольно я признаться не решилась.