Сергей Гайдуков - Вендетта по-русски

Если бы я рассказал обо всем Гарику, Тот решил бы, что я бесповоротно спятил. Бойня на складе доказала, что заказанное устранение моей персоны — не бред, а вполне реальная сделка. Более того, за эту работу уже заплатили.

И заплатили весьма квалифицированному специалисту.

В такой ситуации Гарик весьма резонно считал лучшей для меня моделью поведения залечь на дно и не высовываться, однако дальше возникали кое-какие проблемы.

Во-первых, сколько я должен был сидеть на этом самом дне? Процесс розыска неизвестного киллера мог занять годы. Так что ж мне было делать — жить все это время в гостиничном номере, вздрагивая при каждом странном звуке в коридоре? Существовать в вечном страхе? Ну, это несколько не по моей части. Я уже пробоялся целых два дня, и это занятие меня сильно утомило.

Во-вторых, нанятый Ромой убийца действительно мог после событий на складе, что называется, «соскочить». Деньги он получил, заказчика прикончил да еще убедился, что к этому делу милиция имеет особый интерес. Три убедительных причины, чтобы бросить этот заказ. Каким бы крутым профи он ни был, нельзя не понимать — везение не вечно, в следующий раз дырку в голове может получить и он сам. Если бы человек на букву "Ф" собрал чемоданы и поехал тратить полученные деньги на Кипр… Что ж, я бы не возражал.

Конечно, хорошо было бы положить этого типа мордой в землю, надеть наручники и так далее — все, что хотел Гарик. Но это уже программа-максимум. Мне хватило бы и минимума — пусть Ф просто уберется из Города.

И в-третьих. Я все-таки должен был разобраться с семьей Леоновых.

Точнее, с покойной семьей Леоновых: мать Юрия и жена Павла носила уже другую фамилию, и я вдруг подумал, что смена фамилии, вероятно, поможет Ольге Петровне избежать странной и трагической участи ее близких. Вот такая глупая мысль. Что ж, не одним же гениальным идеям посещать мою голову. Хотя, честно говоря, гениальные идеи в последнее время где-то в других местах.

Итак, я получил работу. Хорошо оплачиваемую работу. Не особенно хлопотную, потому что расследование касалось уже мертвых людей, а с ними обычно куда меньше проблем, чем с живыми. Правда, и поговорить с ними уже нельзя.

Короче говоря, моя задача была проста — сделать работу и остаться в живых. Ничего нового в этом не было. Сколько я уже занимаюсь своим ремеслом, а все сводится к одному и тому же: сделать работу и уцелеть. Сложность нынешней ситуации заключалась лишь в том, что опасность исходила не от расследуемого дела, опасность существовала сама по себе.

Я ехал на автобусе сорок шестого маршрута, полученные деньги оттягивали мне карман плаща, а за окном начинался дождь. Все как обычно. Все в порядке вещей. Как ни странно, но, договорившись с Орловой о работе, я практически перестал думать о нанятом по мою душу убийце, словно он не имел права мешать мне теперь, когда я проводил расследование. Какое-то спокойствие охватило меня. Вот вам еще один рецепт душевного спокойствия а-ля Карнеги: как перестать беспокоиться о наемных убийцах и начать жить. Просто взвалить на себя расследование двух несчастных случаев, которые могут оказаться убийствами.

Я-то перестал беспокоиться о наемном убийце, а вот перестал ли он беспокоиться обо мне — это уже другой вопрос, не имевший ответа до тех пор, пока господин Ф лично не заявит о себе. Любым возможным способом.

Капитан Панченко вернулся с обеденного перерыва в добродушном настроении, он что-то весело насвистывал, идя по коридору в сторону своего кабинета, и поигрывал связкой ключей.

А я сидел на той же самой лавке, что и Юра Леонов несколько дней назад.

Юра хотел, чтобы его выслушали. Он хотел, чтобы к нему прислушались.

Возможно, именно на этой лавке и рождалось то самое безудержное отчаяние, что позже заставило парня встать на табурет и дотянуться до крюка под потолком.

— Константин Сергеевич? — Панченко широко улыбнулся, словно встретил старого друга. — Какими судьбами?

— Хотел с вами проконсультироваться… — Я тоже улыбнулся, но про свою-то улыбку я точно знал, что она неискренна. Про улыбку Панченко я мог только догадываться.

— Вот как? — продолжал излучать благодушие и доброжелательность Панченко. Просто какой-то дядя Степа-милиционер. — Ну, с удовольствием, с удовольствием… Проходите, прошу.

Я прошел. Я сел на тот же стул, что и в прошлый раз. Я подождал, пока Панченко повесит пиджак на спинку стула, поправит рубашку и пригладит ладонью ежик темных волос на круглой голове. Когда все процедуры были закончены, Панченко посмотрел на меня и жизнерадостно поинтересовался: