Эд Макбейн - Добрый и мертвый

– Думаешь, они будут заниматься каким-то бродягой и пьянчужкой? Несмотря на дырку от пули в его башке, они пустят слух, что он упал и разбился.

– Ну а ты, Чинк?

– Я беспокоюсь из-за него.

– Почему, тебе-то какая разница?

– Джо был добр ко мне, – протянул Чинк медленно. – Он был добр ко мне, Курт.

В его голосе слышалась какая-то заминка, словно он боялся самой мысли о том, что кто-то может быть добр к нему.

– Добрые умирают молодыми, – сказал я. – Дай мне пройти, Чинк. Мне надо выспаться.

– Ты... ты не собираешься что-нибудь сделать?

– Думаю, что нет. Однако, может быть, поразмыслю над этим. Не знаю. Спокойной ночи, Чинк.

Я начал подниматься наверх, и Чинк крикнул мне вслед:

– Он был твоим другом, Курт, помни об этом. Хотя бы об этом.

– Конечно, – отозвался я.

Я не мог забыть об этом, пока не уснул, и мне понадобилось на это довольно много времени.

Утро было жарким и влажным. Рубашка прилипла к спине, кожа зудела. Хотелось выползти из нес, как змея выползает из своей старой шкуры. Я раздобыл бутылку вина и прикладывался к ней раза четыре, прежде чем немного пришел в себя. Только после этого я взглянул утру в лицо, жмурясь от яростного солнца и мечтая о пляже, о горном озере или хотя бы о свежем ветерке. Но ничего этого не было. Вокруг – только асфальтовое пекло. Я двинулся в путь, направляясь в Чайнатаун, потому что утром, в свете нового дня, все представилось мне иным.

Я нашел Чинка. Он лежал на тюфяке. Опиум пропитал его глаза и слюну, стекающую с губ. Он сонно посмотрел на меня, а затем вяло улыбнулся:

– Привет, Курт.

– Этот Гарри...

– Гарри Цзе.

– Ну да. У него остался кто-нибудь?

– Жена. Лотос Цзе. А в чем дело? Ты решился все-таки найти убийцу Джо?

– Где она, жена Цзе?

– На Мотт-стрит. Сейчас, Курт. Я дам тебе ее адрес. – Он вытащил откуда-то из-под себя кисть, окунул ее в чернильницу и намалевал адрес на клочке коричневой бумаги. – Скажи ей, что это я тебя послал. Скажи ей, что тебя послал Чарли Лу.

– Это твое имя?

Он кивнул.

– Хорошо, Чарли, пока.

– Успеха тебе, Курт.

– Спасибо.

Я постучал в дверь, подождал и постучал опять.

– Кто там? – Голос звучал напевно, как легкий ветерок, шелестящий в ивовых ветвях. Он рисовал картины древнего Китая, страны радужных птичек и фарфоровых небес, разноцветных кимоно и пятнистых белых жеребцов.

– Я друг Чарли Лу, – сказал я в закрытую дверь.

– Минутку.

Я прождал гораздо больше, но, когда дверь открылась, не пожалел об этом. Она была маленькой с блестящими черными волосами, которые, падая на плечи, подчеркивали овал лица. Ее карие, цвета крепкого кофе, печально опущенные глаза окаймляли угольно-черные ресницы. У нее был широкий рот. Одета она была в шелковую блузку и юбку, которая обтягивала ее маленькие округлые бедра.

– Да, пожалуйста.

– Можно войти?

– Хорошо. – Напевность голоса превратила ответ в вопрос. Она отступила, и через занавески из бус я прошел в прохладную комнату, затененную соседними зданиями, придвинувшимися вплотную к открытому окну.

– Меня зовут Курт Кеннон, – сказал я.

– Вы друг Чарли?

– Да.

– Понимаю. Садитесь, мистер Кеннон.

– Спасибо. – Я опустился в легкое кресло, положив руки на колени. – Ваш муж, миссис Цзе. Что вы знаете о его смерти?

Ее глаза слегка округлились, но лицо сохранило привычную невозмутимость.

– Это то, зачем вы пришли? – Она пожала узкими плечами. – Он... убит. Что тут можно еще сказать?

– Как?

– Ножом.

– Когда?

– Во вторник ночью.

– Сегодня пятница, – произнес я, размышляя слух.

– Разве? – В ее голосе прозвучала такая безнадежность, что я вдруг поднял на нее глаза. Она не смотрела на меня. Она глядела в открытое окно на кирпичную стену соседнего здания.

– У вас есть какие-нибудь догадки о том, кто это сделал?

– Они сказали, что тонг. Я не знаю.

– А вы сами не думаете, что это тонг?

– Нет. Я ничего не думаю. Я... я не знаю, что думать.

– Чем занимался ваш муж?

– Экспорт – импорт. Его дела шли хорошо. Он был хорошим человеком. Мой муж. Хорошим человеком.

– Враги?

– Нет, нет. Я не знаю ни одного.

– Он казался чем-нибудь обеспокоенным?

– Нет. Он был счастлив.

Я глубоко вздохнул.

– Хорошо. Нет ли у вас чего-нибудь еще, что могло бы помочь мне?

Она покачала головой, готовая разразиться слезами.

– Вы не понимаете, мистер Кеннон. Гарри был счастлив. Не было ничего, никаких причин... Никаких причин убивать его. Никаких.