Николай Стародымов - Исповедь самоубийцы

Ох и кутну же я тогда, ох и задам же всем жару!..

Сладко потянувшись, мгновение поколебавшись, решительно сбросила с себя халатик, прошла к столику, над которым висело огромное зеркало. Что, нравится?.. Ну так смотрите же, гады, недолго вам осталось мной любоваться!

Я демонстративно наполнила стакан, бросила в него два кусочка слегка подтаявшего льда и прошла к постели. Улеглась, не укрываясь, сполна отпила зелья. Почувствовала, как по телу прошлась легкая приятная волна.

Эх, жаль, мелькнуло досадливо в голове, что я сразу не догадалась кувшин поближе к постели перенести. А теперь уже подниматься лень.

Сейчас допью — и спать! Сны у меня скорее всего будут те еще, как говорится, с картинками сниться… Ну да ладно. Кто его знает, может, завтра и наяву отведу душу…

А перед глазами опять всплыл Петр Васильевич. И мне в этот раз совсем не хотелось прогонять его образ.

Я уже совсем было задремала, когда услышала осторожный стук в дверь. Так в комнату к женщине мог стучаться только мужчина. Мужчина… И у меня вдруг вновь замерло сердце.

Теперь уже я ни на йоту не сомневалась, что за дверью стоял и несмело стучал в нее именно Петр.

Я поспешно потянула из-под себя покрывало, на котором, не расстилая постель, дремала. Лишь добравшись до простыни, натянув ее на себя, крикнула:

— Войдите!

Чутье на сей раз меня не подвело. Это и в самом деле был тот, кого я и ожидала увидеть. Петр Васильевич Мезенцев. Собственной персоной.

Он переступил порог и остановился, потупившись. В принципе, если уж на то пошло, любой мужчина, переступая порог спальни, в данном случае имеется в виду, естественно, женская спальня, увидев в постели женщину, должен смущаться… Впрочем, я говорю ерунду! Мужчина должен делать одно из двух: либо вообще не переступать порога женской спальни, либо только с позволения хозяйки, и тогда уж действительно нечего смущаться. Хотя…

Хотя, насколько беднее и скучнее стала бы наша жизнь, если бы хоть изредка какой-нибудь нахал не переступал порог женской спальни без нашего на то — хотя бы показного — разрешения!

— Вы позволите?

Итак, он был явно смущен. И, исходя из этого обстоятельства, было совершенно очевидно, что и ему я не даю покоя. А это всегда приятно. Это всегда приятно всякой женщине. Кто будет спорить?.. Что-то не слышу бурных возражений.

— А, это вы… — протянула я по возможности томно. — Очень приятно. Рада вас видеть у себя… Слушаю вас, Петр Васильевич…

Он глядел на меня жадно, словно пытался угадать под простынкой очертания моей фигуры. Наверное, она прорисовывалась достаточно четко. И, скорее всего, тонкая материя не скрывала, что под ней я была абсолютно голая. И мне этот его жгучий мужской взгляд отнюдь не был неприятен.

Петр смутился от того, что я это заметила, оторвал глаза от моих очертаний и стал смотреть на мое лицо.

— Здравствуйте, Виолетта Сергеевна… Я тоже рад вас видеть.

Его мощная фигура никак не гармонировала с несмелым тоном.

— Добрый вечер, Петр Васильевич, — отозвалась я. — Какими судьбами?

Мезенцев сразу подобрался, едва ли не руки по швам вытянул.

— Я приехал сюда с поручением от Вячеслава Михайловича, — сообщил он мне.

Нет сомнения, что если бы мной самой не владел в тот момент бес желания, я бы, скорее всего, так не поступила бы. А тут — не сдержалась.

— И только по поручению? — переспросила я. — А как же зов сердца?

Он коротко стрельнул в мою сторону глазами и опять отвел их. Тут уж третьего быть не может: мужчина на красивую женщину, лежащую, едва прикрытую простынкой, в постели, либо глядит откровенно, либо же, напротив, старательно этого избегает.

Мезенцев на мою провокацию не поддался. Вернее, постарался не поддаваться.

— Вячеслав Михайлович просил передать вам ваш гонорар. Ваши деньги…

Он достал из кармана конверт, сделал шаг к кровати и протянул его мне. А глядел не на мою руку, не на выражение лица — теперь уже откровенно любовался мной! Уж я-то такие взгляды прекрасно знаю.

Петр не был красивым, хотя лицо его выделялось суровостью и мужеством. И тем не менее, я тоже с удовольствием смотрела в его жадно распахнутые зрачки. Он хотел, он жаждал меня!.. И покажите мне женщину, которой неприятен такой взгляд!

— И что же в нем?

Мне было приятно слушать его голос. Потому и задала этот абсолютно лишний вопрос.

— Здесь десять тысяч долларов новыми «сотками», — ровно ответил Петр Васильевич. — Можете пересчитать.