Николай Стародымов - Исповедь самоубийцы

Нет, не могу, не буду, это нельзя, это дочка будет читать, а ей еще рано, рано, рано…

— Как ты себя чувствуешь?

Настоятельница уже сидела рядом со мной на диване. Поглаживала меня по руке.

И мне это вдруг стало приятно. И глаза ее горящие уже не вызывали неприятия. И губы… Я была уже согласна даже на такие губы, на губы, вокруг которых нет привычной колкой мужской щетины…

Господи, чем же и зачем она меня опоила, эта мужеподобная ведьма?

Я не знаю, что со мной произошло, не знаю, что меня вдруг сдернуло с дивана.

Быть может, осознание того, что и здесь может оказаться глазок телеобъектива, который направлен прямо сюда и который скрупулезно фиксирует малейшее действие, происходящее здесь… А может, вдруг бросилось в глаза, как возбужденно вздымается женская грудь между по-мужски мускулистыми руками… А может, представилось, как пленочка эта будет растиражирована и продаваться в метро и станут ее просматривать, роняя сопли и слюни, девочки и мальчики младшего школьного возраста… А то еще и Петру это покажут…

Не знаю.

Только я вдруг, неожиданно даже для самой себя, вскочила с места, отдернув свою руку.

— Прекратите! — громко сказала я.

Она не удивилась. Только опять искривились ее губы в странной усмешке.

Потом поднялась со своего места и молча направилась к двери.

— Кувшин забери! — крикнула я ей в спину.

Женщина оглянулась. Снова бросилась в глаза ее странная ухмылка.

— Пусть постоит пока, — произнесла она непонятное. — Вдруг еще пригодится…

Это ж надо было так случиться, что внезапно, после столь длительного трудового галопа, мне вдруг нечем стало заниматься. Работу, на которую наняли и за которую обещали заплатить, безо всяких объяснений неожиданно отобрали, а ничего взамен не предложили. А внутри, в самых интимных «закоулочках» тела, по-прежнему трепетало, хотя уже и не так остро, как раньше, неугасимое желание… Как бы это сказать… Ну, скажем, желание близости.

Вот ведь опоила-завела, чертовка мужеподобная, растак тебя, расперетак!..

Так чем же теперь заняться, коль так уж все сложилось? Не просить же, и в самом деле, эту «розоватую» фурию пригласить ко мне какого-нибудь клиента!.. Слишком я себя уважаю и ценю, чтобы становиться панельной девкой! Да и она сама, российская полномочная представительница аборигенок с острова Лесбос, меня тоже отнюдь не прельщает.

…Подошла к столу, взглянула на корешки видеокассет, которые привез с собой и оставил для меня Игорь Викторович. Что тут? Боевик и кинокомедия. Куда мне сейчас еще и боевик смотреть, в моем-то состоянии. Может, хоть посмеюсь…

Однако посмеяться мне, хотя и очень этого хотелось, не удалось. Вместо того чтобы тащиться от приключений какого-то психолога, которому в наследство от отца досталась слониха, я почему-то вновь и вновь вспоминала все того же Петра Васильевича. И не просто вспоминала — коль учесть мое взволнованное состояние.

Ладно, постоянно вертелось в мозгу, я во все это дерьмо вляпалась по собственной глупости, да, из желания заработать. Самойлов, насколько я могу судить, изначально, едва ли не с пеленок, был бандитом. Боксер слишком привык к красивой жизни, а кроме как кулаками махать да по морде получать, больше ни на что не способен. Игорек, понятно, «шестерка». Майор Колесов за деньги на все согласен… Ну и так далее, данный список изначально порочных людей можно продолжать и продолжать. Ну а этот-то, этот — человек, гордый, независимый человек — он-то как в подобную компашку попал? Впрочем, как именно он сюда попал, я уже знала. А вот почему всей этой камарилье столь верно служит?..

Да что ж это ты, любезный Петр Васильевич, так прилип-то ко мне, а? Ну пойми же ты, дубина стоеросовая: не прельщаешь ты меня совсем, никоим образом, ну никак не прельщаешь! Что ж тебе еще-то надо-ть?

Убеждала я себя в этом, а у самой все внутри прямо сжималось от проклятого выпитого зелья. И Мезенцев все время стоял перед глазами…

Бред какой-то, такого у меня никогда не бывало. И быть такого не может! Ну а если кто вздумал бы рассказать нечто подобное — наверное, в жизни не поверила бы.

А с экрана «видюшника» придурковатый парень спрашивает про слониху:

— А как они трахаются, эти слоны? Представляешь, такая махина развалится…

Черт побери, у них что же, других тем для разговоров нет, про это дело только?

Я с места, не поднимаясь, нажала кнопку на пульте «ленивчика» и погасила экран. Хватит, в конце концов. Лучше я лягу да постараюсь заснуть, и впрямь ведь устала за эти дни. Глядишь, может, и в самом деле завтра домой отправлюсь. Да еще с такими деньжищами!