Сью Графтон - «О» - значит омут

Последние два года парк был закрыт для публики после того, как группа подростков устраивала там фейерверки, отчего загорелась сухая трава, и беседка сгорела дотла.

К концу школьного года Кэсси была беременна и присутствовала на выпускной церемонии в мантии, под которой, казалось, скрывался украденный из спортзала баскетбольный мяч.

Ребекка погибла в октябре того же года, после падения с третьего этажа студенческого общежития.

По слухам, это произошло, когда она занималась на балконе сексом с членом местного студенческого братства, но, конечно, это не он ее столкнул. Скорее всего, она упала, когда блевала через перила.

Что касается Уокера, он много курил, много пил и покупал травку у шпаны, с которой я была в приятельских отношениях. Позже я слышала, что он сам торговал наркотиками, хотя никогда не видела доказательств. Я сама никогда не собиралась торговать травой, потому что знала, что, если попадусь, наказание будет намного строже, чем то дерьмо, которое пролилось бы на голову Уокера, если бы его поймали на том же самом. Это не казалось мне несправедливым. Просто так устроен мир.

Так что я собираюсь делать, позвонить парню и заново представиться? Что плохого может случиться, если я наберу его номер столько лет спустя?

Я решила не морочить себе голову предположениями. Может быть, условия соревнования для нас сейчас выровнялись, или, есть очень небольшой шанс, что я не нахожусь в той же глубокой яме. Я взяла трубку и набрала номер. Ответила женщина.

— Могу я поговорить с Уокером?

— Его нет дома. Можете позвонить ему в Монтебелло Банк и Траст позже, на неделе.

Ее тон был отрывистым.

— Спасибо. Я попробую. Это Каролин?

— Да.

— Можно ему передать кое-что, на случай, если я не дозвонюсь ему на работу?

— Ладно.

— Прекрасно. Меня зовут Кинси Миллоун. Мы с Уокером вместе учились в школе. Я хочу связаться с его отцом. Он ведь ветеринар, правда?

— Он был, но теперь на пенсии.

— Я так и подумала, когда не нашла его в «Желтых страницах». Он до сих пор здесь, в городе?

Последовало молчание, потом она спросила:

— А в чем, вообще, дело?

— Послушайте, я понимаю, что это звучит странно, но я хотела бы поговорить с ним о собаке, которую он усыпил.

— У Уолтера какие-то неприятности?

— Вовсе нет. Я просто хочу задать ему пару вопросов.

— Вы рекламируете что-то по телефону? Дело в этом? Потому что ему ничего не нужно, и нам тоже.

Я засмеялась.

— Я ничего не продаю. Я — частный детектив…

Связь оборвалась.

Полностью моя вина. Обычно я не вытягиваю информацию по телефону. Слишком легко для другой стороны увернуться и ускользнуть. При разговоре лицом к лицу в игру вовлекаются социальные условности. Люди обычно улыбаются и смотрят в глаза, уменьшая любой намек на агрессию. Во мне метр шестьдесят семь, я вешу пятьдесят четыре килограмма и не кажусь опасной среднему гражданину. Я много улыбаюсь и разговариваю вежливо, обсуждая дела в неугрожающей манере, что обычно дает мне по крайней мере часть того, чего я хочу.

Все, что я получила от контакта с Каролин, это то, что ее свекор ушел на пенсию, что я и так подозревала с самого начала. Она проигнорировала мой вопрос, живет ли он до сих пор в городе, что заставило меня поверить, что живет. Если бы он жил где-то еще — в другом городе или штате, проще всего было так и сказать. Если он живет в Санта-Терезе, мне предстояла нешуточная работенка. Санта-Тереза битком набита дорогими домами для пенсионеров, домами для престарелых и пансионатами для пожилых и инвалидов. Если я буду их обследовать, лично или по телефону, это затянется неизвестно насколько, без всякой гарантии успеха.

Еще раз я соотнесла свое желание знать правду с усилиями, которые для этого потребуются.

Как обычно, победило мое фундаментальное любопытство. Я знала, что без особенного поощрения на меня сходит дух охоты, и я откладываю в сторону все остальное, пока не одержу победу. Возможно, это форма психической болезни, но годами это срабатывало успешно.

Перый шанс, который у меня был — сбегать в Монтебелло Банк и Траст. Может, я смогу уговорить Уокера дать мне информацию в память о добрых старых днях.

Когда Джону было тринадцать, умерла его мать. У нее с детства была астма, и позже в жизни она страдала от бесконечных легочных заболеваний. Джон знал, что его мама часто чувствовала себя плохо. У нее всегда был кашель, простуда и разные другие инфекции дыхательных путей — пневмония, бронхит, плеврит. Она не жаловалась, и всегда казалось, что она быстро выздоравливает, что он считал доказательством того, что у нее не было ничего серьезного.