Сью Графтон - «О» - значит омут

Может быть, отдохнув, Шелли сможет справляться с ребенком.

Аннабель не только протерла колыбель, она положила простынку и добавила стопку фланелевых одеялец. Дебора уложила девочку и укрыла ее. Эти одеяльца Аннабель сшила сама для подарков своим знакомым. Еще она отдавала одеяльца для новорожденных в больницу Санта-Терезы, вместе с вязаными пинетками и шапочками, так что каждая мама, даже та, у которой не было денег, получала для своего ребенка что-нибудь теплое, чтобы носить дома.

Дебора вернулась к посуде, озабоченная конфликтом, который созревал на горизонте. Она никогда не понимала, как можно поднять руку на ребенка. Она читала о случаях, когда младенцев трясли до смерти, били и душили родители, у которых не хватало терпения или зрелости справляться со своими кричащими малышами.

Она даже читала о молодом папаше, который взял ребенка за ножки и ударил о стену. Теперь она понимала, как может произойти такое зверство, когда раздражительность доходит до кипения.

Она не собиралась оставлять Шелли наедине с ребенком, но ей предстояла битва.

Шелли ненавидела вмешательство, ненавидела любой намек, позволяющий думать, что она что-то делает не так. Еще она ненавидела, когда ее опекали и ненавидела, когда кто-то думал, что она нуждается в помощи. Выбор оставался небольшой.

Днем Дебора постучала в комнату для гостей и чуть-чуть приоткрыла дверь.

— Ты не голодная? Я могу сделать тебе сэндвич.

Отказ Шелли был едва слышен.

Деборе было больше нечего предложить. Она сделала сэндвич себе и сидела в гостиной и читала, пока ела. Она скормила Рейн две бутылочки с интервалом в три часа. С ней было все в порядке, периоды сна и голода приходили в норму.

Грег и Шон вернулись к ужину, полные впечатлений от зоопарка. Дебора приготовила вегетерианскую лазанью и подала ее с миской консервированных персиков и творогом.

К ее удивлению, Шон умял все в своей тарелке и попросил добавки. В отсутствие Шелли обстановка за столом была даже приятной. Теперь, когда Шон не был объектом постоянных материнских замечаний, он ел без угроз и посулов.

После ужина Дебора привела в порядок кухню, пока Шон и Грег играли в настольную игру.

Они ушли в половине девятого, чтобы Грег уложил Шона спать. Дебора сказала:

— Почему бы тебе не налить Шону ванну перед сном? Я оставила пену для ванной и чистые полотенца в купальне.

Шон издал радостный вопль и выскочил за дверь, до того, как Грег поднялся. Дебора поцеловала сына в щеку. Вскоре она увидела, как в бассейне зажегся свет.

Она взглянула на потолок. От Шелли до сих пор ничего не слышно, она слишком горда, чтобы о чем-то попросить, слишком упряма и враждебна.

Дебора оставила лазанью в духовке. Достала тарелку, салфетку, приборы и оставила записку.

Если Шелли спустится вниз, она может положить себе еду и забрать наверх.

Пока что Дебора перенесла Рейн на диван, обложила подушками и отнесла колыбель наверх, в свою спальню. Вернулась за ребенком, свежей бутылочкой и пачкой памперсов и отнесла в спальню, стараясь делать все как можно тише. Позже она поняла, что в осторожности не было необходимости.

Утром дверь в комнату для гостей стояла открытой. Кровать была не застелена и отсутствовали немногие вещи, которые Шелли принесла в дом. Озадаченная, Дебора спустилась с Рейн вниз и выглянула в кухонное окно.

Желтый школьный автобус исчез.

Я заехала за Саттоном, чтобы отправиться на Рамона роуд. Рубашки с галстуком на нем больше не было. Он переоделся в джинсы, красную толстовку и кроссовки.

Я насчитала пятнадцать домов, первый раз проехав по улице, огибая квартал, чтобы проникнуться обстановкой. Рамона роуд была в один квартал длиной, загибаясь петлей, как лассо. Участки были холмистые, в большей степени отданные деревьям и кустам. Природные контуры земли оставляли мало места для построек. В ход шли экскаваторы и грейдеры, создавая площадки, на которых велось строительство.

Дома были построены в 50-е годы, все работы одного архитектора, чей стиль до сих пор, тридцать лет спустя, выглядел свежим.

Я припарковала «мустанг» напротив дома номер 625. Саттон наклонился вперед и рассматривал окружающее через лобовое стекло.

Полоса зеленого газона поднималась к дому, длинная подъездная дорожка с тротуаром образовывала полукруг, загибаясь и возвращаясь обратно к дороге. Бывшая резиденция Керкенделлов была одноэтажным зданием в форме перевернутой L, с короткой частью, вытянутой вдоль улицы. Снаружи дом был отделан красным кирпичом и потемневшим красным деревом, с рельефными горизонтальными линиями и щедрыми вкраплениями стекла. Плоская бетонная крыша выдавалась вперед широким козырьком, который прикрывал веранду. Не было ни завитушек, ни украшений, ничего лишнего.