Харлан Кобен - Обещай мне

— Почему вы не поговорили прямо там, на месте?

— Мы были в вестибюле, там полно народу, а она хотела поговорить без свидетелей.

— Понятно. И ты ей позвонил?

— Да.

— И что она сказала?

— Все было как-то странно. Она спрашивала о моих оценках и внеаудиторной деятельности. Будто хотела услышать подтверждение тому, что уже знала. Я хочу сказать, что мы все друг о друге что-то знаем. Все рассказывают. Поэтому она уже была в курсе.

— И все?

— Мы говорили всего пару минут. Она сказала, что ей надо идти. И добавила, что ей очень жаль.

— Жаль?

— Жаль, что меня не приняли в Университет Дьюка. — Он снова опустил голову.

— Ты накопил в себе много негатива, Роджер.

— Вы не понимаете.

— Тогда объясни!

— Забудьте.

— Я бы рад, но дело в том, что ты мне звонил.

Роджер разглядывал дорожку с таким вниманием, будто видел ее впервые. Он поморщился, а на лице отразилось отвращение. Наконец он поднял глаза на Майрона.

— Понимаете, ко мне всегда относились как к неполноценному азиату. Я родился в этой стране, я не иммигрант. Когда я открываю рот, половина людей ожидает, что я заговорю как Джеки Чан в старых фильмах. А в нашем городе, если у тебя нет денег или ты не преуспел в спорте… Я вижу, как выбивается из сил моя мать. Я вижу, как тяжело она работает. И говорю себе — если бы только я смог из этого выбраться! Если я буду усердно учиться, отказываться от развлечений, идти на жертвы, тяжело и много работать, то все будет хорошо. Мне удастся вырваться! Не знаю, почему выбрал Дьюк, но я его выбрал. И это стало моей единственной целью. Если бы мне удалось туда попасть, я бы смог немного передохнуть. Выбраться из этой химчистки…

Его голос затих.

— Жаль, что ты ко мне не обратился.

— Я привык полагаться только на себя.

Майрон хотел сказать, что копить в себе гнев на весь мир неправильно, но он никогда не был на месте этого парня. И сейчас его волновали другие проблемы.

— Вы будете на меня заявлять?

— Нет, — ответил Майрон и тут же добавил: — Тебя еще могут зачислить с листа ожидания.

— Прием закончен, и его уже ликвидировали.

— Понятно. Послушай, я знаю, что для тебя это сейчас как вопрос жизни и смерти, но, поверь, название университета, который ты окончишь, вовсе не так важно. Я не сомневаюсь, что тебе очень понравится Рутгерс.

— Конечно.

В его голосе не было никакой уверенности. Майрон еще не успокоился, но в нем все сильнее росло ощущение, что в обвинениях Максин есть доля истины. Шанс, пусть даже самый незначительный, что своим рекомендательным письмом Эйми он разрушил мечту Роджера, все же существовал. Майрон не мог закрыть на это глаза и оставить все как есть.

— Если ты захочешь перевестись через год, я напишу рекомендательное письмо, — сказал он.

Он ждал реакции Роджера, но ее не последовало. И Майрон ушел, оставив паренька одного на зловонной дорожке позади химчистки матери.

Когда зазвонил мобильник, Майрон ехал на встречу с Джоан Рочестер, которая боялась разговаривать из дома, потому что ее муж мог вернуться в любой момент. Он проверил, кто звонит, и у него екнуло сердце, когда на дисплее высветилось «Эли Уайлдер».

— Привет! — сказал он.

— Привет.

Тишина.

— Я хочу извиниться, — сказала Эли.

— Не надо.

— Нет! Я была не права! Я знаю, зачем ты предложил свою помощь девочкам.

— Я не хочу вмешивать в это Эрин.

— Все в порядке. Может, это неправильно и все такое, но я ужасно хочу тебя видеть.

— Я тоже.

— Заедешь?

— Сейчас не могу.

— Понятно.

— И я не знаю, когда освобожусь. Не исключаю, что очень поздно.

— Майрон?

— Да.

— Это не важно.

Он улыбнулся.

— Как бы ни было поздно, приезжай, — сказала Эли. — Я буду ждать. А если вдруг засну, брось в окно камешек и разбуди меня. Договорились?

— Договорились.

— Будь осторожен.

— Эли?

— Что?

— Я люблю тебя.

В трубке послышался короткий вдох. И затем мелодичное:

— Я тоже люблю тебя, Майрон.

И в этот момент Джессика превратилась в облако дыма и растворилась.

Бизнесом Доминика Рочестера был парк школьных автобусов.

За окном его кабинета раскинулось море желтого цвета, которое и служило ему прикрытием. Школьные автобусы могли творить чудеса. Если на сиденьях перевозили детей, то под днищем автобусов можно легко перевезти любой груз. Полицейские останавливали и обыскивали грузовики, но никогда — школьные автобусы.

Зазвонил телефон, и Доминик снял трубку.