Сью Графтон - «У» – значит убийца

Кто-то постучал в дверь кабинки.

– Вы что там, заснули?

– Минутку, – откликнулась я.

Спустила воду и под ее шум уложила все назад в сумочку. Потом вышла из кабины, неся ее на плече. В освободившуюся кабинку юркнула темнокожая девушка с прической из семидесяти косичек. Подойдя к раковине, я тщательно вымыла руки, ощущая в этом настоятельную потребность. К столику я вернулась в тот момент, когда музыка взорвалась заключительными аккордами. Танцующие разразились бурными аплодисментами, сопровождающимися, свистом, криками и топаньем ног. Я уселась на свое место и поменяла сумочки. Стул опасно накренился, я попыталась схватить его, но не успела, и сумочка с кожаной курткой свалились на пол.

К столику приближалась Берлин, а за ней тащился ее бугай.

Краем глаза я уловила, как раскрылся рот у Берлин, когда она увидела упавший стул. Она выглядела вспотевшей и рассерженной, я вдруг подумала, что это ее обычное состояние. Мгновенно повернувшись к ним спиной, а лицом к бару, я застыла, потягивая пиво и ощущая биение сердца в висках. Я услышала, как Берлин удивленно воскликнула:

– Ты посмотри! Че-е-рт...

Ругательство она растянула на три ноты, собирая свои шмотки и, очевидно, заглядывая внутрь сумочки.

– Кто-то тут рылся.

– В твоей сумочке? – промычал ее дружок.

– Да, Гарри, в моей сумочке, – ответила Берлин с явным сарказмом.

– Что-нибудь пропало? – В голосе парня прозвучала озабоченность, но не тревога. Возможно, он привык к выходкам и интонациям Берлин.

– Эй! – воскликнула Берлин.

Я поняла, что она обращается ко мне.

Она тронула меня за плечо.

– Я к вам обращаюсь.

Повернувшись, я изобразила на лице невинность.

– Простите?

– Ох, Боже мой! Какого черта вы тут делаете?

– Привет, Берлин. Я так и подумала, что это вы. Минуту назад говорила с Тринни, и она сказала, что вы где-то здесь. А в чем дело?

Она потрясла сумку, словно это был непослушный щенок.

– Только не надо мне пудрить мозги. Это вы рылись в моей сумочке?

Я прижала руку к груди, удивленно оглянулась по сторонам.

– Я была в туалете. Только села за столик.

– Ха-ха. Как смешно.

Я подняла взгляд на ее приятеля.

– Она что, обкурилась?

У парня глаза округлились от удивления.

– Ладно, успокойся, Берл, хорошо? Она тебе не мешает, отстань от нее.

– Заткнись. – В свете сияющих под потолком ламп ее волосы казались почти белыми. Глаза сильно подведены, накрашенные тушью и расчесанные ресницы торчат, словно тоненькие пики. Берлин смотрела на меня с каким-то необычайным напряжением, как кошка, почуявшая опасность.

Я скользнула взглядом по ее лицу, задержавшись на бриллиантовых серьгах, сверкавших в ушах. Затем ласково улыбнулась.

– А разве вам есть что скрывать?

Берлин с агрессивным видом наклонилась вперед, мне на секунду показалось, что она собирается схватить меня за водолазку. Ее лицо было так близко от моего, что я ощутила запах пива, исходивший у нее изо рта, что, в общем-то, не представляло большой угрозы.

– Что вы сказали?

Я медленно и четко произнесла:

– Я сказала, что у вас очень красивые серьги. Мне интересно, где вы их взяли.

На лице у нее появилось безучастное выражение.

– Я не обязана отвечать вам.

Я посмотрела на приятеля Берлин, просто чтобы увидеть его реакцию на происходящее. Похоже, ему было на все наплевать. Я неожиданно поймала себя на мысли, что мне он нравится больше, чем она.

– А как насчет другого? Не хотите рассказать мне откуда у вас появилось так много денег на срочных счетах?

Дружок Берлин перевел взгляд с меня на нее, потом снова на меня. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Вы спрашиваете меня или ее? – уточнил он.

– Конечно же ее. Я частный детектив, и здесь я на работе. Не думаю, что вам хочется влезать во все это, Гарри. Пока мы говорим спокойно, но кто знает, что может случиться через минуту.

Гарри вскинул руки вверх.

– Эй, если у вас проблемы, то вы можете уладить их без меня. Увидимся, Берл. Я пошел.

– Пока, – попрощалась я и снова обратилась к Берлин: – Моя машина на улице. Не хотите поговорить?

Мы сели в "фольксваген". На стоянке возле "Нептун Паласа" царило почти такое же оживление, как и внутри. Двое усталых полицейских вели назидательную беседу с подростком, который неуверенно держался на ногах. Через две машины впереди от нас молоденькая девушка оперлась на крыло автомобиля, очищая желудок от содержимого. Холодало, небо над головой было чистое, как стекло. Берлин не смотрела на меня.