Рэймонд Чандлер - Окно в вышине

Бледный, с мокрым лицом Хэнч поднялся и, пошатываясь и спотыкаясь, рискуя на каждом шагу упасть и разбить себе нос, двинулся к кровати. Опершись о кровать одним коленом, он сунул руку под подушку.

— Осторожно, пистолет, — сказал я управляющему.

— Не боись, вижу, — процедил морковный человек сквозь зубы и сунул свою правую руку, теперь уже пустую руку, под расстегнутый жилет.

Хэнч держал на ладони маленький черный пистолет, как-то странно его разглядывая. Его пальцы не сжимали рукоятку пистолета — пистолет плоско и спокойно лежал у него на раскрытой ладони.

— Брось пистолет! — приказал морковный человек и шагнул в комнату. Блондинка бросилась к нему, обвила его почти любовно руками за шею. Морковный человек покачнулся, выругался, и выхватив свой пистолет, швырнул блондинку на пол.

— Проучи его, Дэл! — закричала блондинка. — Проучи-ка его хорошенько!

Хэнч по-прежнему, колено одной ноги на постели, другая нога на полу, все так же держа пистолет на ладони, медленно поднялся и прохрипел:

— Это не мой пистолет.

Я выхватил у морковного человека пистолет, — ведь можно было обойтись и без него, — и отошел в сторону. Где-то хлопнула дверь, и послышались приближающиеся шаги.

— Хенч, брось пистолет, — приказал я.

Его удивленные черные глаза смотрели на меня уже вполне трезво.

— Это не мой пистолет, — сказал он, все так же держа его на ладони. — Мой — кольт-0,32, близкого боя.

Я протянул руку, и он спокойно отдал мне оружие. Сел на кровать, потирая рукой макушку. Лицо его перекосила гримаса.

— Ах, черт, — прошептал он раскачивая головой и весь дрожа.

Я понюхал пистолет. Да, из него стреляли. Я вынул магазин и пересчитал патроны, головки которых были видны в дырочки сбоку. Их было шесть. Еще один в патроннике. Итого семь, а пистолет, кольт-0,32 был восьмизарядный. Итак, если только его не разряжали, то выстрел был произведен. Это совершенно точно.

Морковный человек, наконец-то справившийся с блондинкой, сидел теперь в кресле и потирал ладонью царапину на щеке. Он был совершенно вне себя, его зеленые глаза метали молнии.

— Надо обязательно вызвать полицию, — сказал я, — из этого пистолета был произведен выстрел, а как раз в это время в квартире напротив убили человека.

Хенч тихо и очень убедительно проговорил:

— Послушай, друг, ведь это точно не мой пистолет.

Блондинка сидела в кресле, театрально всхлипывая и привычно кривя рот. Морковный человек тихо вышел из комнаты.

— Убит выстрелом в рот из пистолета среднего калибра, гладкой пулей, — сказал полицейский следователь Джесс Бриз, подбросив на ладони пистолет, который Хенч не признавал своим. — Пуля прошла вверх и вероятно сидит в задней стенке черепа. Убийство произошло часа два назад. Труп еще не окоченел, хотя лицо и руки уже холодные. Сначала его ударили чем-то тяжелым по голове, вероятно, рукояткой пистолета. Мальчики и девочки, я понятно излагаю?

Зашуршала газета, на которой он сидел. Он снял шляпу, отложил ее в сторону и принялся вытирать платком лицо и макушку. Белесые волосы, в небольшом количестве сохранившиеся вокруг огромной лысины были мокры и темны от пота. Плоская панама почернела от солнца, вероятно, он пользовался ею уже не первый сезон.

Это был крупный мужчина с небольшим брюшком. Одет он был в голубую, из грубой материи спортивную куртку, которая обтягивала его могучие, шириной едва ли не в добрый гараж, рассчитанный на два автомобиля, плечи. Рубашка с открытым воротом, белые брюки с тонкими голубыми полосками и коричневые с белым туфли. Через распахнутую на груди рубашку были видны рыжеватые волосы.

Ему было лет пятьдесят, и единственное, что выдавало в нем полицейского — спокойный, неколебимо-твердый взгляд немигающих, выпуклых, бледно-голубых глаз. Конечно, сам по себе этот взгляд нельзя было назвать оскорбительным, но всякий, кто не был полицейским, посчитал бы его таковым. Под глазами, на щеках и на переносице было множество веснушек, рассеянных, словно минные поля на военной карте.

Мы сидели вчетвером в квартире Хенча. Дверь была заперта. Хенч надел рубашку, и теперь пытался завязать галстук непослушными, дрожащими пальцами. Девушка лежала на кровати, обвязав голову какой-то зеленой тряпкой и укрыв ноги коротенькой беличьей шубкой, сбоку лежала сумочка. Осунувшееся лицо, приоткрытый рот — она все еще не вышла из шокового состояния.

Запинаясь, Хенч заговорил:

— Хорошо, пусть будет по-вашему, и этот парень убит из пистолета, который был у меня под подушкой. Но ведь это же не мой пистолет. Зачем выдумывать напраслину?