Рэймонд Чандлер - Засада на Ноон-стрит

Влюбленная парочка, обнявшись, медленно прошла мимо выцветшего щита с надписью: «Отель Сюрприз». На нем был темно-фиолетовый костюм и шляпа на жирных, гладко зачесанных волосах. Шел он бесшумно, ставя ноги на всю ступню.

Она — одетая в зеленую шляпку, короткое платьице и тонкие чулки, стучала по асфальту десятисантиметровыми шпильками. От нее шел запах духов «Ночной нарцисс».

На углу мужчина наклонился и что-то шепнул ей на ухо. Она отскочила, хихикая.

— Купи сначала бутылку, Жаворонок, если хочешь пригласить меня на хату.

— В другой раз, малышка. Сейчас я пуст.

Ее голос стал жестким.

— В таком случае попрощаемся, красавчик.

— Брось шутить, — сказал он, но снял руку у нее с плеча.

Улицу они перешли по отдельности. На другой стороне мужчина схватил женщину за руку. Она вырвалась и заверещала:

— Руки держи при себе, шулер несчастный! Отвали!

— А много капусты тебе надо?

— Много.

— Где я тебе ее возьму, если я проигрался вдрызг.

— А для чего у тебя руки? — язвительно спросила она уже тише и придвинулась к нему. — Пушка у тебя тоже ведь есть? Скажи, есть у тебя пушка?

— Само собой. Только без патронов.

— Так ведь эти фраера не знают, есть они или нет?

— Это верно, — буркнул мужчина и вдруг остановился. — Погоди, есть идея.

Он оглянулся и посмотрел на выцветшую рекламу отеля. Девица игриво шлепнула его перчаткой по щеке.

Он снова щелкнул пальцами и широко ухмыльнулся:

— Вытрясу… если этот алкаш все еще сшивается у Дока. Подождешь меня?

— Может быть. Только дома и если поторопишься.

— Дома, это, значит, где?

Она бросила на него оценивающий взгляд. В уголках губ заиграла усмешка.

— Апартамент Кэллион, четыре Б, Сорок восьмая Восточная, двести сорок шесть, — назвала она адрес. — Когда придешь?

Он похлопал себя по заднему карману брюк и тихо сказал ледяным тоном:

— Подожди меня, малышка.

Она кивнула:

— Не бойся, красавчик. Подожду.

Мужчина повернулся и быстро пошел к отелю. Он толкнул дверь и вошел в холл, такой узкий, что стоящие у стены стулья почти загораживали подход к портье. Дежурный негр, совершенно лысый, сидел развалившись на стуле и забавлялся с защипом для галстука.

Негр в темно-фиолетовом костюме наклонился и блеснул мимолетной улыбкой. Он был очень молод. На лице выделялись блестящие, равнодушные глаза гангстера. Негр тихо спросил:

_ Этот ослик еще здесь? Тот хрипатый, который вечером выиграл в кости?

Лысый за стойкой посмотрел на мух, сидевших на люстре.

— Я не видел, Жаворонок, чтобы он выходил.

— Я тебя не о том спрашиваю, Док.

— Да, еще здесь.

— По-прежнему в стельку?

— Наверное. Он не выходил из номера.

— Три сорок девять?

— Ты же там был, значит, знаешь.

— Он обчистил меня до цента. Я должен вытянуть из него пару бумаг.

Лысый явно стал нервничать и сказал:

— Сматывался бы ты лучше, Жаворонок. У нас клиентов не грабят.

— Док, это мой приятель. Он даст мне в долг пару сотен. Тебе я отвалю половину. — Он протянул ладонь. Портье тяжело вздохнул, кивнул, зашел за барьер и скоро вернулся, бросая взгляды на входную дверь. Потом он вытянул руку над раскрытой ладонью, пальцы негра сомкнулись на универсальном ключе, и рука его исчезла в кармане дешевого костюма. Потом Жаворонок опять блеснул улыбкой.

— Я пошел наверх, Док… а ты посматривай.

— Поспеши. Многие возвращаются раньше. А стены здесь тонкие. — Портье взглянул на часы. Было четверть восьмого.

Худой парень еще раз улыбнулся, кивнул и направился через холл к лестнице. В отеле «Сюрприз» не было лифта.

Едва минуло семь, как Пит Энглих, сыщик из бригады по борьбе с наркотиками, повернулся на твердой постели и посмотрел на ручные часы. Под глазами у него были круги, подбородок зарос щетиной. Он спустил ноги на пол, встал и напряг мышцы. Потянулся и со стоном, не сгибая колен, дотронулся пальцами до пола.

Потом подошел к старому серванту и глотнул дешевого виски из литровой фляги. Скривился, вбил обратно пробку и пробормотал:

— Боже, как меня трясет!

Посмотрев на себя в зеркало, он увидел заросшую физиономию и широкий белый шрам на горле. Этот шрам и хрипота остались после пули, которая повредила ему голосовые связки. И тем не менее его голос, хоть и хрипловатый, был бархатный, как у исполнителей блюзов.

Он разделся, пошел в темную, грязную ванную и открыл душ. Некоторое время он стоял в струях чуть теплой воды, потом намылился, смыл мыло, помассировал мышцы. Снял с крючка полотенце и растерся докрасна.