Фруде Грюттен - Плывущий медведь

В бар брызнул синий свет. Я обернулся и увидел, как мимо мчится «скорая помощь». Журналисты достали сотовые телефоны. Я встал из-за стойки и вышел на улицу. В воздухе по-прежнему висело тепло. Я чувствовал асфальт под ногами. Я пошел вдоль набережной. Проехала машина полиции, и мне вдруг показалось, что это я сижу на заднем сиденье. Я ускорил шаг. Я побежал. У наплавного моста собрались люди. У бухты сверкала мигалка «скорой помощи».

Сквозь толпу зевак была видна желтая бразильская футболка. Над маленьким телом склонился мужчина. Я закричал, чтобы меня пропустили. Кто-то меня удержал. Мальчика положили на носилки и унесли в машину. Когда носилки поднимали, я увидел, как безжизненно качается его голова.

Я подошел к «скорой помощи» и встал рядом с парнем в красном жилете.

— Ты кто? — спросил он.

— Он не умел плавать, — ответил я.

Парень схватил меня за плечи и посмотрел мне в глаза.

— Ты пьян? — спросил он.

— Я отец, — сказал я.

— Хорошо, поехали, — сказал парень.

Он открыл для меня заднюю дверь, и я запрыгнул внутрь. «Рональдо» лежал на носилках, словно неживой. С его волос и одежды стекала вода. К телу были подведены какие-то трубки. В машине стоял резкий запах, и я подумал, что это — запах фьорда и чертовщины. Мы неслись через Одду. По другую сторону дрожащих окон в кашу сливались огни, как на горках в парке развлечений, когда мир вокруг кружится, и всех поташнивает, и все счастливы.

У больницы «Рональдо» вынесли из машины и понесли через самораскрывающиеся двери. Немного постояв, я отправился следом. Меня взяла за руку медсестра. Она говорила по-шведски.

— Можете пойти со мной, — сказала она.

Я пошел за ней по коридору. Она куда-то шмыгнула и вернулась с кружкой кофе. Я сделал глоток.

— Я хотел научить его плавать, — сказал я.

— Да?

— Сегодня. Мы собирались в бассейн. Там я хотел научить его плавать.

Она смотрела на меня:

— Вы его отец?

Я кивнул.

— Нам нужны кое-какие сведения о вашем сыне. — Она достала блокнот.

Я сделал еще один глоток.

— Как зовут вашего сына?

Я промолчал. Только посмотрел на нее.

— Как зовут мальчика?

— Не знаю, — сказал я.

— Не знаете?

— Нет.

Она взяла меня за локоть и сказала, что мне лучше присесть. Я послушно сел. Свет белой лампы под потолком бил в глаза.

— Он умрет? — спросил я.

— Поговорите с врачом, попозже, — сказала она. — Но состояние сейчас критическое.

Она сказала, что ей нужно бежать. Но как только что-то прояснится, она сообщит. Я сидел в кресле. Кресло было черным. Двери лифта не двигались. Табличка над дверями показывала, что он сейчас на третьем этаже. Потом он поехал вниз. Двери лифта не двигались. Я сидел в кресле. Двери лифта не двигались. Кресло было черным. Я сидел в черном кресле. Я давно уже протрезвел и сидел упираясь лбом в ладони.

Я не выдержал и встал. Подошел к окну. Река внизу расширялась, разделялась надвое и с ревом неслась мимо Эйне. Ирен ждала меня в машине. В той машине, где мы любили друг друга. Вот и сейчас она обняла меня. На ней было белое летнее платье. Она курила. Мы целовались, потом вышли на воздух. Земля ушла у нас из-под ног. Мы летели через ночь, летели над деревьями, над рекой, над островом, над улицами.

…Медсестра провела рукой по моей спине:

— Вы можете пройти к нему. А потом поговорить с врачом.

«Рональдо» лежал в палате, подключенный к аппарату искусственного дыхания. Он был весь утыкан трубками. На экране отображались пульс и кровяное давление. Рядом стояла медсестра — следила за сердечным ритмом и работой аппарата и держала наготове утку. «Рональдо» был по пояс раздет. Руки безжизненно лежали на простыне. При таком слабом освещении лицо казалось расслабленным. Глаза были закрыты.

— Нужна еще одна кровать? — спросила медсестра.

— Его зовут «Рональдо», — сказал я.

Я положил руку ему на лоб. Провел пальцами по волосам. Комната была теплой, а он казался холодным.

— Это я, — прошептал я. — Папа здесь.

Я заметил, как исчезают вдали дома. Подо мной мчались улицы. В зеркале заднего вида уменьшались и пропадали огни Одды. «Вольво» не двигалась, а город несся навстречу. Одда неслась мне навстречу, хотя двигатель был выключен. У Ховдена город затормозил и остановился.

От Брюсовой виллы доносились смех и музыка. У подъезда стояло несколько машин. Я достал из багажника винтовку и зашагал по дорожке. Позвонил в дверь. Мне открыл мужчина в смокинге и очках в тяжелой оправе. Он, наверное, был слишком хорошо воспитан, потому что никак не отреагировал на мою винтовку. Вместо этого он поздоровался со мной и улыбнулся, как будто только меня здесь и ждали.