Питер Чейни - Блондинка-рабыня

Она беспомощно мотала головой, а все тело ее сотрясалось от неудержимого хохота. Задыхаясь от смеха, она отчаянно втянула воздух в легкие — и случилось неизбежное: лимонно-желтая рубашка затрещала, последние пуговки отскочили, и она широко распахнулась, до самого пупка. И тут на Джеки напала отчаянная икота, она-то и довершила начавшийся стриптиз. Когда Джеки, наконец, успокоилась, рубашка едва держалась у нее на плечах, и ее великолепная верхняя половина, теперь уже ничем не скрытая, предстала перед моим ошеломленным взором.

Я не мог оторвать взгляда от того, что открылось моим глазам. Мне чудилось, что я лечу на самолете над снежными вершинами Альп, на минимальной высоте. Сходство потрясающее, успел подумать я, разве только вершины Альп выглядели иначе. Ибо те, на которые уставился я, весь поглощенный их созерцанием, были увенчаны пунцовыми макушками, и этот восхитительный, нежный оттенок постепенно темнел, расходясь кругами и смыкаясь с ослепительно-белой линией снегов. Я в каком-то нервном экстазе вдруг понял, что любой мужчина согласился бы всю жизнь скользить по этим роскошным склонам, и при этом ему вовсе не потребовались бы лыжи.

Оглушительная икота завершилась, наконец, пронзительным смешком на самой высокой ноте, а затем наступила мертвая тишина. Впрочем, она меня тоже вполне устраивала, ибо в наступившем молчании я мог со всей серьезностью отдаться решению проблемы: с какой стороны мне лучше подобраться к вершинам при первой попытке атаки?

Мысль о возможной неудаче нисколько меня не смущала — я твердо решил не прекращать своих попыток до конца моих дней.

— Ох, ради бога, прости меня, Рик! — Виноватый голос Джеки доносился до меня откуда-то издалека, словно нас разделяло по крайней мере несколько миль, и я не обратил на него никакого внимания. Она снова замолчала — к сожалению, всего лишь на несколько минут.

— Рик! — На этот раз голос прозвучал гораздо резче. — Чем ты занят, черт побери? Решил погрузиться в транс по системе йогов или еще что-то в этом роде?

Господи, с горечью подумал я, и почему это женщины не в силах помолчать хоть несколько минут?!

— Рик!

От звука ее голоса я ощутил прямо-таки ударную волну в несколько децибел и едва удержался на ногах. Мысленно я в последний раз совершил грандиозное путешествие — спустился по склону ближайшего ко мне пика и прошелся по всей чудесной долине между вершинами. Я счел совершенно нормальным чувство полной дезориентации, охватившее меня после головокружительного путешествия в окрестностях ее пупка. Только встряхнув несколько раз головой и похлопав глазами, я кое-как оправился от головокружения, и ошеломленное лицо Джеки медленно сфокусировалось перед моими глазами.

— Тебе лучше? — с тревогой спросила она. — У тебя часто бывают такие приступы, или это впервые?! — Она обеспокоенно прикусила нижнюю губу. — Я бы не хотела испугать тебя или встревожить. Если бы только ты мог сейчас себя видеть! До чего у тебя странное выражение лица! Ты когда в последний раз был у психолога?

— Это был всего лишь короткий приступ экстаза. А экстаз, если он длится достаточно долго, вместе с побочными явлениями признан всеми психологами как благополучный фактор.

— Это все звучит не лучше, чем ты выглядишь, — сказала Джеки с сомнением в голосе.

— После того, как я получил возможность сполна убедиться в необычайном совершенстве девушек с пышной оснасткой, — честно признался я, — я уже никогда не смогу удовлетвориться более мелкими масштабами. Впредь буду проходить мимо особ с пропорциональными прелестями, даже не удостоив их взглядом. Что же касается плоскогрудых и пышнобедрых… — Я презрительно фыркнул. — Отныне они для меня не существуют — их место только на кухне!

— Я чуть не задохнулась от смеха и едва не умерла от икоты, так что мне просто некогда было подумать о рубашке, — виновато сказала Джеки и, не удержавшись, бросила взгляд на свою обнаженную грудь. — Ты именно это имел в виду, когда говорил о необычайном совершенстве, Рик?

— Именно это! — кровожадно сказал я.

Она повернулась ко мне и улыбнулась. И сразу как-то вся преобразилась. Я понял, что дело тут в целом комплексе: подернутые дымкой синие глаза Джеки приобрели сейчас мягкий и теплый цвет яркого летнего неба, а ее улыбка излучала такое тепло, что от нее можно было бы согреться даже на расстоянии десяти километров. Я медленно подошел к ней, а она успела еще скинуть с себя сапожки из телячьей кожи, прежде чем поднялась с кушетки. И наши тела слились в безмолвном тесном объятии, а губы скрепили наш общий порыв.