Кормак Маккарти - Старикам тут не место

Когда он спросил почему это всплыло именно теперь после стольких лет я ответил что ничего никуда и не девалось. Просто я по большей части не обращал на это дело внимания. Однако он прав оно действительно всплыло. Наверно люди иногда предпочитают плохой ответ чем никакой. И когда я выговорился, да, для меня самого все вдруг встало на свои места причем на совсем неожиданные места и тут он тоже оказался прав. Это вроде того как однажды бейсболист признался мне сказал что когда у него чего-нибудь малость болит зудит дергает он обычно начинает играть лучше. Это заставляет его сосредоточиться на чем-то одном а не на сотне вещей. Я могу это понять. Впрочем это ничего не меняет.

Я подумал что если бы прожил жизнь не давая себе ни малейшей поблажки то никогда больше не совершил бы ничего такого что заставило бы меня так терзаться. Я уже говорил что тогда мне был двадцать один год и я имел право на одну ошибку особенно если смогу извлечь из нее урок и стану человеком каким должен по своим представлениям стать. Да, я заблуждался. Сейчас собираюсь уйти в отставку и не в последнюю очередь потому что просто знаю что не хочу дожидаться приказа начать охоту за тем человеком. Подозреваю это все-таки человек. Так что вы можете сказать что я ничуть не изменился и мне даже нечего на это возразить. А ведь тридцать шесть лет прослужил. Горько это сознавать.

И еще я думаю о словах старика. Человек восемьдесят с лишним лет ждал что Бог каким-то образом явит Себя, да, надеялся на это. И если такого не случилось ты все равно должен считать что Бог знает что делает. Не могу по-другому объяснить что такое Бог. Так что в конце концов приходишь к выводу что Он говорит с теми кто нуждается в этом больше всего. С этим нелегко примириться. Особенно человеку вроде Лоретты. Но тогда возможно мы, все мы воспринимаем Его неверно. Всегда воспринимали.

Письма тетушки Каролины к Гарольду. Они потому оказались у нее что он сохранил их. Она вырастила его и была ему заместо матери. Они были обтрепаны надорваны покрыты грязью и все такое. Так вот насчет писем. Вы конечно первым делом можете сказать что люди они были деревенские. Не думаю что он когда-нибудь бывал дальше своего округа Айрион не говоря уже о штате Техас. Но по тем письмам-то можно сказать что его послевоенное будущее как оно представлялось ей ничуть не походило на новую реальность вообще не имело шансов. Сейчас это ясно видно. Через шестьдесят лет. Но они-то и подумать не могли. Это может нравиться или не нравиться но ничего не попишешь. Я не раз повторял своим помощникам: делайте что в ваших силах а остальное пусть идет как шло. Если с чем-то ничего нельзя поделать то пусть будет как было. Это не проблема а лишь неприятность. И по правде говоря я не лучше представляю что творится где-то там в мире чем Гарольд в свое время.

Но конечно вышло так что он не вернулся ни домой ни вообще. И в тех письмах не было ни намека на то что такое может случиться.

Но знаете, подобные мысли у нее были. Просто она молчала об этом.

Я конечно до сих пор храню ту свою медаль. В том виде как получил: в красивой пурпурной коробочке и с лентой все как положено. Много лет она пролежала у меня в комоде а потом я вынул ее и переложил в ящик стола в гостиной чтобы не попадалась на глаза. Не то чтобы я специально смотрел на нее, но она лежала там. Гарольд не получил медали. Он вернулся в простом гробу. Не уверен что в Первую мировую матерям погибших вручали «Золотую звезду» но если и вручали то тетушка Каролина ее не получила поскольку он не был ей родным сыном. А следовало вручить. Не получала она и военной пенсии.

Вот так. Я приезжал туда еще раз. Прошелся вокруг. От случившегося почти не осталось следа. Подобрал с земли пару стреляных гильз. Такие дела. Долго я стоял там думая о разном. Был один из тех теплых дней какие иногда выдаются зимой. Легкий ветерок. Мне все-таки кажется есть что-то такое в этой стране. Что-то о чем говорил Эллис. Я думал о своей семье и о нем в инвалидной коляске в старом доме и мне пришла мысль: необычная история у этой страны и к тому же чертовски кровавая. Она во всем что ни возьми. Я мог бы откреститься от таких мыслей посмеяться над ними но таково мое мнение. И я не стыжусь его. Больше не стыжусь. Я говорю с дочерью. Сейчас ей было бы уже тридцать. Все в порядке. Мне безразлично как это воспримут. Я люблю разговаривать с ней. Назовите это суеверием или еще как. Только я знаю что за много лет дал ей такое сердце о котором всегда мечтал сам ну и ладно. Вот почему я прислушиваюсь к ней. И знаю что неизменно услышу от нее здравый совет. Мои невежество и недалекость тут ни при чем. Я понимаю как это выглядит и должен сказать мне это безразлично. Я жене и то никогда не открывался в этом а у нас друг от друга нет секретов. Вряд ли она назвала бы меня чокнутым но кое-кто мог бы. Эд Том? Точно, надо бы подписать бумагу чтоб его упрятали в дурдом. Слышу как ему просовывают еду под дверь. Черт с ними. Я слушаю что она говорит мне и говорит она очень разумные вещи. Мне хочется чтобы она говорила еще и еще. Это мне помогает. Ну да хватит об этом.