Лоренс Блок: Время убивать

— Извини, я что-то не то ляпнул!.. — забеспокоился Орел-Решка.

— Ничего. Только никто не драл мне задницу. Наоборот, я получил благодарность. На суде меня полностью оправдали.

— Так почему же ты ушел из полиции?

— Я разлюбил свою работу. Потерял вкус ко всему. А ведь у меня есть дом на Айленде. Жена. Сыновья.

— Иногда такое случается.

— Да, иногда.

— Чем же ты сейчас занимаешься? Работаешь частным детективом?

Я пожал плечами.

— У меня нет лицензии. Но, случается, я оказываю кое-какие услуги людям, и они платят мне за это.

— Тогда поговорим о нашем дельце… — Монета взмыла в воздух. — Так вот, я тоже прошу оказать мне услугу.

— Если это в моих силах…

Он поймал доллар, посмотрел, какой стороной монета легла на ладонь, и положил ее на клетчатую сине-белую скатерть.

Я сказал:

— Но ведь ты не хочешь, чтобы тебя укокошили, Орел-Решка?

— Упаси Боже!

— Может, ты все-таки выпутаешься?

— Может, да, а может — нет. Я бы не хотел об этом говорить.

— Как скажешь.

— А что можно предпринять, если кто-то решит тебя замочить? Ни черта!

— Возможно, ты и прав.

— Значит, ты сделаешь это для меня, Мэт?

— Конверт я постараюсь сохранить. Но раз я не знаю, что в нем, то не могу сказать, как поступлю, когда вскрою его.

— В свое время узнаешь.

— Но сейчас я не могу обещать, что выполню твою просьбу.

Он долго, изучающе смотрел на меня и, очевидно, заметил в моем лице что-то такое, о чем я сам и не подозревал.

— Ты выполнишь мою просьбу, — наконец уверенно произнес он.

— Может быть.

— Обязательно выполнишь. А если нет, то я, один черт, об этом не узнаю. Сколько ты просишь вперед?

— Я не знаю, чего ты от меня ждешь.

— Я имею в виду — за хранение конверта. Сколько?

Я не умею торговаться. С минуту подумав, я сказал:

— Костюмчик на тебе классный.

— Да? Спасибо.

— Где ты его отхватил?

— У Фила Кронфилда. На Бродвее.

— Я знаю этот магазин.

— Тебе действительно нравится?

— Он тебе идет. Сколько выложил?

— Триста двадцать баксов.

— Это меня устраивает.

— Тебе что — нужна эта чертова одежа?

— Я прошу триста двадцать долларов.

— А… — он тряхнул головой, в глазах его заискрились смешинки. — Ну, ты меня удивил! Я-то никак не мог понять, зачем тебе этот чертов костюм.

— Не думаю, чтобы я смог напялить его на себя.

— Если бы только очень постарался… Значит, договорились. Триста двадцать, так триста двадцать. — Он достал туго набитый бумажник из кожи аллигатора и отсчитал шесть пятидесятидолларовых бумажек, добавив одну двадцатку.

— На, возьми… Если эта история затянется и надо будет подбросить еще, скажи. Заметано?

— Заметано. А если мне надо будет связаться с тобой, Орел-Решка?

— М-м-м…

— О’кей.

— Вряд ли такое случится. К тому же у меня нет постоянного адреса.

— Понятно.

Он открыл кейс и передал мне светло-коричневый конверт, запечатанный прочной клейкой лентой. Я взял его и положил рядом с собой. Он еще раз подкинул серебряный доллар, подхватил его, затем спрятал в карман и поманил Трину, жестом показав, что просит счет. Я наблюдал за ним. Он уплатил и оставил два доллара чаевых.

Я рассмеялся.

— Что это ты развеселился, Мэт?

— Никогда не видел, чтобы ты платил по счету. И еще, помню, у тебя была привычка воровать чаевые.

— Времена меняются.

— Похоже, да.

— А чаевые я все же крал редко, но ведь сам знаешь — голод не тетка.

— Да уж.

Он встал и, поколебавшись, протянул мне руку, и я пожал ее. Он уже хотел было уйти, но я остановил его:

— Орел-Решка!

— Что?

— Ты сказал, что адвокаты, которых ты знаешь, после твоего ухода сразу вскрыли бы конверт.

— Могу прозакладывать свою задницу, что так и было бы.

— А почему ты уверен, что я этого не сделаю?

Он поглядел на меня с таким видом, будто я сболтнул какую-то глупость.

— Ты человек честный, — сказал он!

— Господи Иисусе! Ты же знаешь, что я брал на лапу. Разок-другой и тебе позволил откупиться.

— Да, но ты никогда меня не обманывал. Честность, она ведь тоже бывает разная. Я знаю, что раньше времени ты не откроешь конверт.

Не знаю, почему он пришел к этому заключению, но тут он был прав.

— Будь осторожен, — предупредил я.

— И ты тоже.

— Особенно когда переходишь улицу.

— Ладно.

— Берегись автобусов.

Он посмеялся моей шутке, но не думаю, что действительно нашел ее забавной.

В тот же день по дороге домой я остановился возле церкви и положил тридцать два доллара в ящик для подаяний. Затем уселся на заднюю скамью, размышляя об Орле-Решке. Это было самое меньшее, что я мог сделать, чтобы считать заработанными деньги, которые он мне дал.