Лоренс Блок - Грехи отцов наших

Секонал и «декс» я забрал с собой.

Полки в шкафу были заполнены одеждой Венди, причем несколько платьев и костюмов имели метку «Блуминдэйл» и «Лорд и Тэйлор». В общей комнате я нашел одежду Ричи. Один шкаф там полностью принадлежал ему; в нем висели рубашки, брюки, куртки, на нижней полке аккуратной стопкой сложено нижнее белье и несколько пар носков.

В той же комнате стояла сложенная складная кушетка. Я приподнял ее и увидел, что она застелена постельным бельем, на котором недавно спали. Опустив матрас, я уселся на кушетку и некоторое время провел в раздумье.

Кухня поражала воображение современным оборудованием, обилием тефлоновых сковородок различных размеров, кастрюль и кастрюлек с прозрачными крышками и набором баночек с тридцатью видами специй, на особой полочке.

Я решил обследовать содержание холодильника. Два замороженных готовых ужина в морозилке, остальное до отказа заполнено натуральными продуктами хорошего качества.

Кухня была просторная, по манхэттенским меркам; посередине стоял круглый дубовый стол, по сторонам — два стула с высокими спинками. Я сел на один из них и попытался представить себя участником уютного семейного завтрака.

Я покинул квартиру, не найдя ничего полезного для себя, Ничего, что надеялся найти. Ни телефонной книжки, ни личных дневников, ни банковских счетов. По-видимому, рассчитывались они наличными.

Сегодня, когда уже минул день, я снова вернулся мыслями к этому жилищу, стараясь совместить свои впечатления с образом Венди, созданным пастором Вэндерполом. Воплощение зла… Но если она привязала к себе парня только при помощи секса, почему в таком случае он спал в другой комнате на раскладной кушетке? И почему их квартира дышала таким домашним уютом, настолько безмятежным, что даже засохшая кровь не портила этого впечатления?..

В отеле меня ожидало сообщение: сразу после одиннадцати звонил Кэйл Хэннифорд и, не застав меня на месте, просил обязательно разыскать его по оставленному номеру, тому самому, что у меня уже был.

Я поднялся к себе и позвонил. Ответила секретарша: мистер Хэннифорд вышел пообедать, но свяжется со мной, как только вернется. Я сказал, что через час перезвоню сам.

Теперь займемся компанией, давшей рекомендации Венди. Я полистал любимый блокнот и отыскал нужный номер. Может статься, в первый раз меня неправильно соединили? Позвонил — результат тот же. Попробовал связаться с городской справочной, но мне ответили, что такого номера у них нет.

Поразмышляв немного, я набрал специальный номер, известный только полицейским. Услышав женский голос, сказал:

— Патрульный Льюис Пэнкау, Шестой участок. Мне надо проверить номер одного телефона. Там никто не отвечает, а я хотел бы выяснить, на чье он имя.

— Записываю, — отозвалась женщина. — Не вешайте трубку, сейчас поищу.

Прижав трубку плечом к уху, я просидел минут десять. Наконец снова раздался ее голос:

— Линия в порядке, но такого номера больше не существует.

— Не могли бы вы сказать, на кого он был записан раньше?

— Нет, простите, в этом я помочь не могу.

— Неужели у вас нет никакой информации?

— Где-то, может, и есть, но мне не удалось ничего выяснить. Видите ли, ко мне поступают сведения по отключениям, которые произошли сравнительно недавно, а в вашем случае телефон отключили больше года назад. Даже странно, что его до сих пор не отдали другому абоненту.

— Значит, номер аннулирован больше года назад… — задумчиво протянул я.

Я поблагодарил и повесил трубку. И откупорил бутылку виски. За приятным занятием прошло сорок минут. Прикинув, что Хэннифорд уже должен был вернуться в свой офис, я позвонил.

И не ошибся — он действительно вернулся. Услышав мой голос, сообщил, что отыскал интересующие меня открытки. Первая была отправлена из Нью-Йорка четвертого июня, вторая — из Майами шестнадцатого сентября.

— Ну как, Скаддер, это вам о чем-нибудь говорит?

Единственное, о чем мне это говорило, было то, что в начале июня Венди уже была в Нью-Йорке, а в Майами ездила раньше, чем подписала договор о найме квартиры. Вот и все.

— Еще одна загадка, — сказал я. — Открытки сейчас при вас?

— Да, лежат на столе передо мной.

— Вы можете их прочитать?

— Да тут совсем немного… — замялся Хэннифорд. Я выжидающе молчал, и тогда он заговорил вновь: — В общем-то не вижу причины, почему бы и не прочитать. На первой написано: «Милые папа и мамочка! Надеюсь, вы не очень обо мне волнуетесь. У меня все в порядке, я в Нью-Йорке и просто влюбилась в этот огромный город. Учеба в колледже — такая скукотища! Когда приеду к вам, все объясню. Главное — у меня все хорошо. Очень вас люблю. Венди».