Анна и Сергей Литвиновы - Грехи отцов отпустят дети

…Шторы в комнату задернуты. Ласковое солнечное утро проникает лишь в щелку плотных гардин. Но в комнате горит дневной свет – все девять ламп хрустальной люстры под потолком. Убитый лежит навзничь в разобранной постели. Он несомненно и неотвратимо мертв.

Одет Павел Петрович в шелковую пижаму и поверх – в шелковый халат. Глаза открыты, смотрят вверх. На груди, в области сердца, зияет кровавое пятнышко, и кровать под его спиной пропиталась красным. Пальцы правой руки откинуты, сведены, свешиваются с кровати. Под ними на ковре валяется пистолет…

Визитер, пожаловавший в наше сыскное агентство, с трудом скрывал высокомерие. И презрение. По отношению ко всему.

К тому, что наш офис находится бог знает где, на восточной окраине столицы, вблизи МКАДа и парка Кусково; что снимаем мы свои две комнатки в НИИ советских времен с потертым паркетом; что Римка, моя секретарша, конечно, хороша собою и, что называется, с перчинкой, рыжеволосая бестия, однако далеко не губастенькая фотомодель 90–60–90, а на вид скорее девушка из соседнего двора; что, наконец, сам я (вполне намеренно) выгляжу беспонтово, именно так, как, по моему собственному разумению, и должен смотреться частный детектив: неброско, немарко, незаметно – скромный типус, то ли молодой отставник, то ли менагер среднего звена.

Наш же визитер гляделся – а еще больше претендовал, чтобы глядеться, – как настоящий хозяин жизни. Молодой, но хозяин. Изящные манеры, свежий маникюр, стильная прическа. Часы за пару тысяч (долларов). Мокасины телячьей кожи. Солнцезащитные очки из последней коллекции.

Срочно требовалось поставить его на место. Пусть его порекомендовал мне уважаемый клиент, пусть даже парень готов платить мне «полной горстью» (как выразился рекомендатель), но кто он, спрашивается, такой? Мальчишка. Молоко не обсохло. На вид года двадцать два – двадцать три. Натуральный студент. Или, по максимуму, выпускник.

Однако если б я каждый раз начинал мериться собственным эго с потенциальным клиентом, то, пожалуй, вовсе бы на бобах остался. Нет, давайте все-таки для начала пощупаем его, послушаем. Такие чубрики, которые без понтов, в простоте словечка не выговорят, – в конце концов все-таки выдыхаются и демонстрируют свою истинную суть.

– Что вас привело ко мне? – задал я стандартный вопрос.

– Мне советовали вас нанять, – произнес он таким тоном, что советовать-то ему, конечно, советовали, но теперь, поглядев на меня, он еще крепко подумает.

– По какому случаю?

– Понимаете, тут дело довольно сложное… Мне кажется, что в нашей семье или в нашем доме назревает нечто нехорошее…

– Можно чуть подробнее?

– Понимаете, мой родной дядя, Павел Петрович Кирсанов, в крайних контрах с моим другом Евгением Базаровым…

– А почему вас так волнуют отношения вашего друга с вашим дядей?

Тут он что-то заюлил:

– Понимаете, скоро у моего дяди юбилей. В эту субботу. Пятьдесят лет. Грядет большое празднование. Гости. И я боюсь, что как раз в эти дни между ним и Евгением произойдет решающий конфликт и дело плохо кончится.

– Зачем тогда ваш дядя друга вашего на этот самый юбилей приглашает, если терпеть его не может?

– У моего отца и дяди дом – один на двоих, общий. И мы с папашей – ну, точнее, я – пригласили Евгения пожить у нас. И нам теперь неудобно вдруг выгонять его. Из-за того, что у них с дядей так фатально отношения между собой не сложились. Поэтому деваться некуда, он будет и на юбилее присутствовать. А там – много народу, публика, выпивка. А дядюшка мой – личность демонстративная, любит покрасоваться. И я боюсь, как бы вражда между ним и Евгением не вспыхнула и не омрачила праздник для нас для всех.

– И вы что, приглашаете меня в качестве громоотвода? Телохранителя?

– Можно выразиться и так.