Харлан Кобен - Скованные одной цепью

— Ну и почему ты решил, что это все же не он?

— Он поклялся, что это не его рук дело. — Лекс откинулся назад. — Да и к чему? Она ведь и без того накачалась «дурью». Эта следовательница, как ее там…

— Лорен Мьюз.

— Точно. Она ведь четко сказала, что нет никаких следов убийства. Все указывает на передозировку.

— А ты сам когда-нибудь видел эту запись?

— Много лет назад. Ее показали нам с Гэбриелом Эйк и Крисп. Уайр сразу заорал, что это была случайность, он вовсе не собирался сталкивать Алисту с балкона, но какое это имеет значение? Он убил эту несчастную девочку. Через два дня — я ничего не выдумываю — он пригласил к себе Сьюзи. И она пришла. Она думала, Гэбриел стал жертвой прессы. Прямо как слепая, но много ли с нее возьмешь — всего шестнадцать лет. А вот как всех остальных оправдать? Потом он ее бросил. Ты знаешь, как мы сошлись — я и Сьюзи?

Майрон покачал головой.

— Это случилось десять лет спустя, на гала-концерте в Музее естественной истории. Сьюзи пригласила меня на танец и, поклясться готов, по одной-единственной причине — надеялась, что я снова сведу ее с Уайром. Все никак не могла его забыть.

— А получилось так, что запала на тебя.

— Да. Точно. — Лекс выдавил слабую улыбку. — Всерьез, по-настоящему. Мы были родственными душами. Сьюзи любила меня, в этом я твердо уверен. А я любил ее. И думал, что этого достаточно. Но на самом деле, если подумать, Сьюзи уже давно на меня запала. Это я и имел в виду, когда сказал, что западаешь на музыку. Она увлеклась красивым фасадом, это верно, но еще больше — музыкой, словами, всем смыслом исполнения. Как в «Сирано де Бержераке». Помнишь эту пьесу?

— Да.

— Там все без ума от бьющей в глаза роскоши. Весь мир — право, мы без ума от внешней красоты. Ну да, это не сенсация, не так ли, Майрон? Мы все смотрим по верхам. Замечаешь кого-то — например, какого-нибудь парня, — и уже по лицу понимаешь, что это мерзавец и сукин сын. А с Гэбриелом Уайром все было наоборот. Он выглядел таким одухотворенным, таким поэтичным, прекрасным, чутким. Но то фасад. А за ним — распад и гниение.

— Лекс?

— Да?

— Что ты сказал Сьюзи по телефону?

— Правду.

— Что Гэбриел Уайр убил Алисту Сноу?

— Да, и это тоже.

— А что еще?

— Я сказал Сьюзи правду, — покачал головой Лекс, — и это ее убило. А мне теперь нужно думать о сыне.

— А что еще, Лекс?

— Я сказал ей, где можно найти Гэбриела Уайра.

— И где же, Лекс? — Майрон затаил дыхание.

И тут случилось нечто поразительное. Лекс совсем успокоился, улыбнулся и перевел взгляд на стоявшее перед телевизором кресло. Майрон снова почувствовал, что у него в жилах стынет кровь.

Лекс молчал. Просто не сводил взгляда с кресла. Майрон вспомнил то, что слышал, поднимаясь по лестнице. Пение.

Пел Гэбриел Уайр.

Майрон поднялся со стула и подошел к креслу. Перед ним на полу лежал необычной формы предмет. Он подошел поближе, пригляделся и понял, что это такое.

Гитара.

Майрон круто повернулся к Лексу Райдеру. Тот по-прежнему улыбался.

— Но ведь я слышал его, — сказал Майрон.

— Кого — его?

— Уайра. Я слышал, как он поет, когда поднимался по лестнице.

— Нет, — возразил Лекс. — Это ты меня слышал. И раньше всегда я пел. Именно это я и сказал Сьюзи. А Гэбриел Уайр уже пятнадцать лет в могиле.

Внизу Уин поднял на ноги охранника.

Охранник широко открыл глаза. Он был связан, во рту кляп.

— Добрый вечер, — улыбнулся Уин. — Кляп я сейчас выну. Ты ответишь мне на несколько вопросов. Подмогу вызывать не будешь. Если откажешься, убью. Вопросы?

Охранник покачал головой.

— Начнем с самого простого, — сказал Уин. — Где сейчас Эван Крисп?

— Мы действительно познакомились в баре под Мельбурном. Но это все, остальное — легенда.

Они снова уселись на табуреты перед стойкой. Майрону тоже неожиданно захотелось выпить. Он плеснул в бокалы виски «Маккалан». Лекс пристально посмотрел на дно бокала, словно там таился ответ на все вопросы.

— К тому времени я уже выпустил свой первый диск. Успеха он не имел ни малейшего, и я начал подумывать о том, что надо бы собрать группу. В общем, я пел в том баре, когда туда ввалился Гэбриел. Было ему тогда восемнадцать лет. Мне — двадцать. Он только что окончил школу и уже успел дважды угодить в полицию: один раз за хранение наркотиков, другой — за какое-то мелкое нарушение. Но стоило ему войти в бар, повернуть голову… понимаешь, о чем я?

Майрон просто кивнул, ему не хотелось прерывать Лекса.