Никита Воронов - Зона поражения

— Молодой человек… Это — не «фактура», это судьбы человеческие.

Некоторое время оба молчали, глядя на пульсирующий огонек диктофона. Потом Иван Альбертович продолжил:

— Да… Но удалось не сломаться! Уехал на некоторое время обратно, в Сибирь, — и вернулся уже при Горбачеве.

— Не тяжело было — из столицы? В глушь?

— Видите ли, Саша… Провинция — это не географическое понятие, это состояние духа. Система ценностей и внутренний масштаб! Можно быть провинциалом и живя в особняке на Кутузовском проспекте.

— Подождите, я запишу.

— Да, пожалуйста… Успели? Так вот. Трудностей я никогда не боялся — лес валил, с геологами по тайге хаживал, у станка пришлось постоять. Много чего было… Прекрасная, знаете ли, школа! Настоящие, простые русские люди, труженики, патриоты. Глядя из окна кабинета, — он чуть подвинулся в кресле и в очередной раз обозначил улыбку, — глядя из окна кабинета, даже такого высокого, как этот, никогда не поймешь, чем в действительности дышит и к чему стремится страна.

Это прозвучало веско и вполне заслуживало дословного цитирования.

— Ну вернулся в столицу как раз в конце восьмидесятых: гласность, кооперация, попытка создания социализма с человеческим лицом… Интересное было время, хотя не простое! Тогда я уже закончил вуз, увлекался проблемами новых форм экономики и хозяйствования.

— А что вы закончили?

— Уральский химико-технологический. Заочно.

— И хватило времени — на учебу, работу?

— Мы, сибиряки, народ упрямый! Еще кофе?

— Нет, спасибо… И вы сразу же занялись политикой?

Иван Альбертович отрицательно покачал головой:

— Ну это, скорее, сама политика мною занялась! Я ведь поначалу не думал даже… Начал новое для меня дело — бизнес, экспортно-импортные операции. Причем практически с нуля — и кое-чего добился.

— Скромно сказано…

— Да, пожалуй — чего уж тут! Преуспели мы… А потом наступил тот самый август девяносто первого. Когда стало ясно, что без твердых политических, конституционных гарантий цивилизованное развитие российского общества невозможно… И я принял предложение — баллотироваться в парламент.

— Говорят, вы ни от какой партии не брали ни копейки на свою предвыборную кампанию?

— У меня своих денег достаточно… Поверьте!

— Но теперь, возглавляя один из важнейших в Государственной думе комитетов, вы ведь вынуждены оставить предпринимательскую деятельность? Или, во всяком случае, можете уделять ей куда меньше внимания, чем до начала депутатской карьеры?

— Знаете, в конечном итоге все мы — граждане России: врачи, коммерсанты, военные. И чем-то жертвуем для страны… Некоторые отдают здоровье, некоторые жизнь! Поэтому мне стыдно и неприлично было бы жаловаться на снижение доходов, если этого потребовали государственные интересы.

Депутатский значок на лацкане Ивана Альбертовича как-то даже увеличился в размерах:

— Понимаете?

— Понимаю… Позиция, достойная уважения. Мне сказали, что вы сейчас пишете диссертацию?

— Да, — с удовольствием кивнул хозяин. Вопрос, безусловно, был ему приятен. — На тему межнациональных отношений, их развития на современном этапе… Собственно, этим вопросом я занимался давно — еще в университете.

— На Урале? — удивился корреспондент.

— Не-ет… Несколько позже. Здесь, в Москве: я же защитил диплом по социальной политологии.

— Когда?

— В девяносто четвертом. Второе после вузовское образование, трехгодичный курс — слышали, наверное?

— Да, конечно… Поразительно!

— Никогда не поздно работать над собой. Фельдмаршал Суворов, говорят, на старости лет на мичмана флота выучился! Главное — не почивать на лаврах.

Журналист конспектировал…

Еще минут двадцать поговорили — о внешней политике и криминализации общества, о проблемах социальной защиты малоимущих и неотложных мерах по спасению творческого и научного потенциала нации.

— Я удовлетворил ваше любопытство, молодой человек?

— Да, пожалуй… Было весьма любопытно.

Что-то послышалось Ивану Альбертовичу в тоне собеседника:

— Простите?

— Я говорю, читатели наши должны остаться довольны. — Корреспондент протянул руку и на панели кассетника загорелась вторая лампочка: теперь оба крохотных огонька вспыхивали и гасли попеременно.

— Интересный у вас диктофон! Редакционный? Могли бы и поновее выделить… — чтобы что-то сказать, подал реплику хозяин.

— А это и не диктофон вовсе. Это — генератор белого шума, — улыбнулся посетитель.