Никита Воронов - Последняя ночь

Мол, если, интересно — пишите на Главпочтамт, до востребования. Если нет, то не обижайтесь.

Жду ответа, как соловей лета…

Подпись. Дата.

Сунулись проверять — слава тебе, Господи: Подлинники тех документов, которые имела в виду начинающая шантажистка, на месте. Но и с копиями она могла таких дел натворить! Попади ее бумажки в серьезные руки…

— Ну?! Прошляпили, дармоеды! — бился в истерике и орал на начальника Службы безопасности господин Удальцов.

Да и то правда — не на себя же ему орать? Хорошо еще, что поубавил амбиций и стал слушаться профессионалов.

Операция заняла почти месяц.

Сначала юной особе ответили письменно. Выслали денег — не много, но так, чтобы аппетит разгорелся. Потом с ней пару раз поговорили по телефону.

А затем сделали интересное предложение…

— Клюнула? — каждое утро той осенью интересовался Андрей Маркович.

Но начальник его Службы безопасности только мотал головой:

— Рано пока. Осторожная, стерва!

Наконец, он обрадовал шефа:

— Приезжает.

Олеся Лукашенко должна была прибыть в город как частное лицо. А уехать планировала полномочным представителем издательско-книготорговой фирмы «Первопечатник» и директором ее украинского филиала. В этом-то и заключалась суть предложенной от имени Андрея Марковича сделки.

Вместо разовой суммы, которую запросила девица, ей был предложен первоначальный капитал и процент с торгового оборота. Помнится, даже сам господин Удальцов уговаривал молодую нахалку по междугородному телефону:

— Давайте будем уважать друг друга. Мы вас, голубушка, недооценили. Но, может, это и к лучшему?

— Но мне еще нет восемнадцати…

Андрей Маркович чертыхнулся про себя, но выдавил:

— Ничего! Оформим кого-нибудь, лишь бы дело шло.

Словом, когда начальник Службы безопасности узнал от запуганной насмерть Татьяны о дне и часе приезда ее подруги, оставалось решить только некоторые технические вопросы физического устранения Лукашенко.

Все было сделано аккуратно и без ошибок.

Правда, интересных для господина Удальцова документов при ней не оказалось — прошедшая суровую школу «Первопечатника» девица в очередной раз обманула партнеров. И предприняла, видимо, дополнительные меры безопасности.

— Надо же, какая… — сокрушался Андрей Маркович. — Мы с ней, как с человеком, а она?

— Возмутительно.

— Что же теперь-то делать?

— Ждать! — разводил руками начальник Службы безопасности. — Чего — не знаю, но ждать будем сколько потребуется.

Впрочем, пауза не затянулась.

Милиция привычно списала в архив никому не интересный материал по факту скоропостижной смерти гражданки Лукашенко.

Разумеется, без возбуждения уголовного дела.

Почти сразу же молодой, но предусмотрительный негодяй забрал его к себе на прокурорскую проверку — в числе множества других «отказников» уголовного розыска.

На всякий случай…

И эта мера предосторожности себя оправдала.

Не прошло и недели, как в кабинет на втором этаже грандиозного здания прокуратуры постучался мужчина.

— Вы ко мне?

— Да. Насчет дочки…

Выглядел посетитель значительно старше указанного в паспорте возраста, одет был плохо и даже по нынешним меркам бедно. К тому же — запах нестираного белья и сухие глаза, покрытые мелкой сеточкой лопнувших кровеносных сосудов.

— Присаживайтесь, Иван… э-э?

— Иван Тарасович. — Своеобразный российско-украинский говорок лучше всяческих документов выдавал в нем уроженца и жителя черноземного приграничья.

— Чем могу помочь?

— Мне казалы, шо вы зараз расследуете дило об убийстве Олеси?

— О смерти, — осторожно поправил посетителя помощник прокурора. — Пока нет оснований полагать, что…

— О6 убийстве, — с неожиданной твердостью повторил Иван Тарасович.

— Вот как? Слушаю! Может, чайку?

Поначалу посетитель выглядел настороженным. Но серебряные погоны и неподдельная участливость молодого помощника прокурора быстро сломали присущий всем бывшим гражданам СССР ледок недоверия к представителям власти.

А под самый конец разговора Лукашенко достал откуда-то из-за лазухи упакованную в газеты и полиэтилен папку.

— Це вам!

— Что это такое? — поднял брови хозяин кабинета. Он был с детства довольно брезглив, а пакет оказался немного влажен и хранил в себе тепло чужого немытого тела.

— Дочка-покойница наказана: если что, передай в надежные руки.

— А что это?

— Якись бумаги… Бона казана — дорогого стоять!