НИКИТА ВОРОНОВ - СЕЗОН ОХОТЫ

В наушнике хрустнуло раздавленное стекло, Шерешевин коротко выругался и включил в ванной воду… Порезался, что ли? Владимир Александрович в нескольких сотнях метров от него откинулся поудобнее, прикрыл глаза и попытался представить себе, что происходит за стенами номера.

…Аркадий Борисович действительно порезался - но не сильно. И не это, в конце концов, выводило его из себя!

Все с самого начала шло не так, как следует. Конечно, в России ловить больше было нечего: ни потомственная порядочность питерского интеллигента, ни его научная квалификация ценности в стране ларьков, бандитов и повальной некомпетентности не представляли. Поэтому, получив предложение начать все сначала по другую сторону Атлантики, Шерешевин почти не раздумывал. Дома терять ему оказалось нечего, а там, в Америке, предоставлялся шанс - и не просто с нуля, а с тремя сотнями тысяч первоначального капитала. И всего-то за это требовалось - отдать кому следует и когда следует саквояжик с валютой. И по оформленной заранее турпутевке вылететь в солнечный город на берегу Гудзона со своими двадцатью процентами… чтобы потом больше никогда не возвращаться.

Четко в указанное время Аркадий Борисович прибыл на Юго-Восточный рынок. Но мясника Равиля, заправлявшего здесь «опиумной темой» и обязанного по ранее разработанному плану принять валюту для отправки ее в США, на месте не оказалось - он дожидался очередного допроса в камере следственного изолятора. Побродив по пустынному, не оправившемуся еще после недавней милицейской облавы рынку, Шерешевин предпочел отправиться восвояси: незачем было мотаться туда-сюда с полным рюкзаком валюты.

Посоветоваться было не с кем… Владелец денег, тот, что за долгие вечера у охотничьих костров сумел оценить абсолютную надежность, пытливый ум и редкостные амбиции старшего научного сотрудника, уже прятался в Штатах, и способы связи с ним обусловливались только односторонние. Следовало действовать самому.

Среди знакомых Аркадия Борисовича представителей организованного, да и не организованного криминала не было, другой несколько круг общения. Однако вскоре удалось выйти через родственников бывшей жены на «еврейскую» группировку. Те сначала тянули, принюхивались, выставляя различные требования и условия, но потом неожиданно согласились. Человек, с которым имел дело Шерешевин, сказал: «зависает» крупный контракт по приватизации, срочно понадобилась неучтенная валюта для взяток чиновникам… С трудом, но партнеры вынуждены были даже согласиться на обмен один к одному! Оставалось только выехать к лесному тайнику, забрать деньги и передать их кому следует.

А тут… Инцидент на дороге стоил ему пятисот тысяч долларов и уверенности в собственных силах. На какое-то время бедняга почувствовал себя подпольным миллионером Корейко, которого в очередной раз грабит нахальный и самоуверенный сын турецкоподданного. Что было больно и до слез обидно, тем более что предстоят неприятные объяснения и с партнерами, и с реальным хозяином переправляемых сумм.

Кроме того, пришлось добить мента. Аркадий Борисович и не подозревал, что последнее будет его тревожить так мало! Просто - случайность: высокие ставки и минимум времени на раздумья.

Многое вызывало сомнения, поэтому несколько успокоился Шерешевин только в Нью-Йорке. Расставшись со своей туристической группой и получив в обусловленном месте заветные купюры с портретами президента, он с безукоризненной точностью принялся выполнять полученные еще дома указания.

Дал объявление в «Новом русском слове»… Дождался звонка. Дисциплинированно, вопреки напряженным нервам и желанию объясниться, разыграл обусловленный диалог - на этом этапе предполагалась только информация о новом имени и документах беглого милиционера…

С утра Шерешевин ходил в банк - требовалось дополнить клиентскую карточку некоторыми сведениями. Отныне абонированной ячейкой хранилища кроме него самого мог пользоваться самостоятельно и некий господин Брайбер, гражданин США с известным номером карточки социального страхования и водительского удостоверения. А на обратном пути его ждал непрошеный соотечественник…

Шестнадцать десять… Судя по звукам, постоялец метался по номеру в ожидании контрольного времени. Собственно, и с точки зрения Владимира Александровича, нечего было тянуть резину: на улице холодало, к тому же начал накрапывать дождь.

Наконец ударило в уши: