Деннис Лихэйн - В ожидании дождя

— Дартмут и Эксетер. Ты с ней не шали, она дураков не терпит. Сожрет тебя, выплюнет — и глазом не моргнет.

Детектив Джоэлла Томас вышла из переулка в конце Дартмут-стрит и боком пролезла под желтой лентой, на ходу сдирая латексные перчатки. Проскользнув под ограждением, она распрямилась, сняла одну перчатку, потрясла ладонью, стряхивая тальковую пудру со своей черной кожи. Затем обратилась к сидевшему на бампере коронерского фургона криминалисту:

— Ларри, забирай клиента.

Ларри, не отрываясь от страницы спортивных новостей, поинтересовался:

— Он все еще мертвый?

— И становится все мертвее. — Джоэлла стянула вторую перчатку и тут заметила меня, стоящего рядом. Но упорно продолжала смотреть на Ларри.

— Он тебе ничего не рассказал? — Ларри перелистнул страницу.

Джоэлла Томас перегнала мятный леденец от одной щеки к другой и кивнула:

— Сказал, что загробная жизнь…

— Да?

— …это бесконечная вечеринка.

— Вот и хорошо. Жене расскажу. — Ларри сложил газету, кинул в чрево фургона. — Черт бы этих «Сокс» побрал, а, детектив?

Джоэлла Томас пожала плечами:

— Я за хоккеистов болею.

— Ну, тогда черт бы побрал «Брюинз». — Ларри повернулся к нам спиной и начал рыться в фургоне.

Джоэлла Томас почти развернулась уходить, но вспомнила про меня. Медленно подняла ко мне голову и посмотрела на меня сквозь дымчато-золотые линзы своих солнцезащитных очков без оправы:

— Чего вам?

— Детектив Томас? — Я протянул руку.

Она коротко пожала мои пальцы и взглянула мне в лицо.

— Патрик Кензи. Возможно, Девин Амронклин упоминал обо мне?

Она вскинула голову, и я услышал, как мятный леденец у нее во рту стукнулся о зубы.

— В участок зайти не могли, мистер Кензи?

— Я посчитал, что так будет быстрее.

Она засунула руки в карманы пиджака и качнулась назад:

— Не хочется идти в полицию после того, как сдали копа, да, мистер Кензи?

— Береженого бог бережет.

— Ага. — Она отступила назад, пропуская Ларри и двух других криминалистов.

— Детектив, — сказал я. — Мне очень жаль, что мое расследование привело к аресту одного из…

— Бла-бла-бла. — Джоэлла Томас махнула длинной ладонью у меня перед лицом. — Мне на него плевать, мистер Кензи. Он был из старых копов, со старыми связями. — Она развернулась к тротуару. — Я что, по-вашему, похожа на кого-нибудь из них?

— Совсем наоборот.

Джоэлла Томас была стройной и высокой, метр восемьдесят с мелочью. Одета она была в оливкового цвета двубортный костюм поверх черной футболки. Блестящий полицейский жетон висел у нее на шее на черном нейлоновом шнуре и тоном полностью совпадал с тремя золотыми колечками, красовавшимися в ее левом ухе. Правое ухо оставалось гладким и голым, в точности как ее выбритая голова.

Мы стояли на тротуаре, и набирающая обороты жара испаряла утреннюю росу, превращая ее в еле заметный туман. Было раннее воскресное утро, тот час, когда яппи только-только заряжают свои кофеварки марки «Крапс», а собачники готовятся к выгулу питомцев.

Джоэлла содрала фольгу с упаковки мятных леденцов, засунула один в рот.

— Не хотите?

Она протянула пачку мне.

— Спасибо, — поблагодарил я и взял один.

Она убрала упаковку в карман пиджака. Взглянула на переулок, затем наверх, на крышу.

Я проследил за ее взглядом:

— Прыгун?

Она покачала головой:

— Падучий. Был на вечеринке, решил вмазаться, поднялся на крышу. Сел на краю, ширнулся, посмотрел на звезды. — Она изобразила, как он слишком далеко откинулся. — Должно быть, комету увидал.

— Ой, — сказал я.

Джоэлла Томас отломила кусок булочки, окунула его в гигантских размеров кружку с чаем и отправила в рот.

— Значит, хотите узнать о смерти Карен Николс.

— Ага.

Она прожевала, затем отпила чаю.

— Опасаетесь, что ее толкнули?

— А ее толкнули?

— Не-а. — Она откинулась на спинку стула, наблюдая за стариком, кормившим на улице голубей. Лицо у него было сморщенным и маленьким, а нос — таким крючковатым, что старик очень напоминал птиц, которых подкармливал. Мы сидели в «Кафе де Хозе у Хорхе», в квартале от места происшествия. Здесь подавали девять различных видов булочек, пятнадцать видов кексов, блюда из тофу и что угодно с отрубями.

Джоэлла Томас сказала:

— Самоубийство это. — Она пожала плечами. — Яснее ясного. Убийцей оказалась гравитация. Никаких признаков борьбы, никаких следов рядом с местом прыжка. Черт, да яснее дела и быть не может.