Бретт Холлидей - Предсмертное признание

Пока он ждал, у него возникло странное чувство, что на его стук никто не отзовется, и непроизвольно вздрогнул, когда внезапно с визгом проржавевших петель открылась дверь.

На пороге стоял старый морщинистый негр в потрепанной, но чистой и выглаженной форменной куртке серого цвета с блестящими медными пуговицами. Несмотря на согбенные плечи и седые волосы, его темные глаза ярко блестели.

— Да, сэр? Чем могу служить?

— Я бы хотел видеть миссис Хоули.

— Нет, сэр, сегодня она не принимает. — Негр начал закрывать дверь, но Шейн быстро сунул ногу между дверью и косяком.

— Со мной она поговорит.

— Нет, сэр. Не думаю, что вам назначено. Она вас не примет.

Шейн не сдвинулся с места.

— Скажи ей, что я пришел поговорить о садовнике по имени Леон Уоллес.

На секунду ему показалось, что в глазах у негра промелькнуло какое-то странное выражение, но слуга тут же тяжело покачал головой.

— Здесь нет никого с таким именем. И вообще нет никакого садовника.

Шейн уперся в дверь плечом и как следует налег на нее. Она легко подалась, увлекая за собой престарелого слугу.

— И все-таки мне необходимо поговорить о Леоне Уоллесе.

Перед ним открылся широкий коридор со сводчатым потолком, протянувшийся вдоль всего дома. Стены были отделаны панелями темного орехового дерева, на блестящем паркетном полу не было ни единого ковра.

Старый негр упорно цеплялся за дверную ручку, пытаясь загородить вход хрупким телом.

— Это не годится — так врываться в дом, — продолжал протестовать он. — Подождите здесь, я доложу миссис Хоули…

В занавешенном сводчатом проходе справа от входной двери появился высокий человек с портфелем. Грива седеющих волос открывала жесткое скуластое лицо. На вид ему было чуть больше шестидесяти.

— В чем дело, Бен? — спросил он повелительным тоном. — Ты прекрасно знаешь, что в доме никого не принимают.

— Да, сэр, мистер Гастингс. — Старик бросил обеспокоенный взгляд через плечо. — Объясните все этому джентльмену. — Он закрыл за собой дверь, а пожилой человек тем временем подошел к детективу и властно спросил:

— Что означает ваше вторжение?

— Мне кажется, — медленно произнес Шейн, — что сюда давно пора вторгнуться.

— Кто вы такой, сэр?

— Детектив.

Костистое лицо мужчины мгновенно напряглось.

— Могу я взглянуть на ваше удостоверение? — подозрительно спросил он.

— А вы кто такой? — в свою очередь резко спросил Шейн.

Тот поставил портфель на пол и извлек из нагрудного кармана визитную карточку, гласившую: «Гастингс и Брандт, адвокатская контора». В нижнем правом углу стояло имя — Б. Г. Гастингс.

— Я — адвокат семьи Хоули. Вы должны предъявить мне свое удостоверение и изложить суть дела.

— Я — частный детектив, — сказал Шейн, — и у меня — дело к миссис Хоули.

— Миссис Хоули ведет уединенный образ жизни и никого не принимает. Возможно, вам не известно о трагедии, случившейся недавно с ее единственным сыном.

— Мне все известно о смерти Альберта Хоули, — упрямо проговорил Шейн. — Гораздо больше, чем ей. Это одна из причин…

— Вдобавок к этой тяжелой утрате, — перебил его адвокат, — я только что закончил печальный долг оглашения завещания брата ее мужа, недавно умершего. Вы, несомненно, можете изложить свое дело мне и не беспокоить членов семьи.

— А вы можете ответить на некоторые вопросы, касающиеся Леона Уоллеса?

— Я не совсем понимаю…

— Я тоже! — оборвал его Шейн, подошел к занавешенному проходу в виде арки, раздвинул занавески и оказался в большой квадратной комнате, еще более темной, чем холл.

Три человека, находившиеся в комнате, обернулись к нему с немым удивлением.

Пожилая леди, сидевшая на стуле с высокой прямой спинкой лицом к камину, явно была здесь господствующей персоной. Высокая и худощавая, она держалась очень прямо, твердо поставив свои маленькие ноги на пол, слегка наклонившись вперед и опираясь обеими руками на тяжелую трость с медным набалдашником. На ней было глухое черное платье с длинными рукавами, доходящее до кончиков крошечных черных туфель, единственным украшением строгого платья был белый кружевной воротничок. Ее голос прозвучал неожиданно грубо и строго:

— Кто это, Б. Г.?

Слева от нее, на диване, вытянув ноги, развалился раскормленный молодой человек в бархатном смокинге и темных брюках. Мельком взглянув на Шейна, он тут же опустил глаза и начал раздраженно рассматривать кончики своих ботинок.