Сирил Хейр - Смерть - не азартный охотник. Самоубийство исключается

Наконец ему удалось вырваться от кузена Роберта, и он приступил к своим обязанностям хозяина дома, предлагая всем шерри и сандвичи.

— Какая жалость, что вы не успели на похороны, — ядовито проговорила кузина Мэйбл, старая дева, когда он вручил ей бокал. Судя по ее тону, она считала, что он намеренно избежал этой печальной сыновней обязанности.

Стефан готов был пояснить ей, что вряд ли его можно в этом винить, но заставил себя вежливо согласиться:

— Да, кузина Мэйбл, так все неудачно сложилось.

— Я стояла за то, чтобы похороны задержали, но твоя мать не пожелала ничего слушать. Надеюсь, вы пойдете навестить могилу, как только сможете?

— О да, кузина Мэйбл!

— Ты не должен расстраиваться из-за выводов следственной комиссии, дорогой мой мальчик, — сказал дядя Джордж, твердо пожимая ему руку и пробираясь поближе к графину с шерри.

— Каких выводов? Я ничего об этом не слышал. В той газете, которую я читал, ничего такого не говорилось.

— О самоубийстве, — уточнил дядя Джордж, испытывая острое наслаждение от того, что он первым сообщил сыну умершего эту трагическую подробность. — В состоянии помешательства. Помоги мне, Господи, я бы никогда не подумал, что бедный старый Леонард мог...

— Нет, нет! — поспешил поправить его дядя Эдвард. — В состоянии душевного неравновесия. А это не одно и то же, уверяю тебя, Джордж.

— Совершенно то же самое! Разница только в формулировке, вот и все. Какого черта эти идиоты...

— Нет, — настаивал дядя Эдвард. — Ты уж извини меня, Джордж, но это не то же самое. Это уже не ложится, ты понимаешь меня, пятном позора на имя семьи. А в этом-то и вся разница.

Однажды начавшись, спор, казалось, никогда не закончится, но внезапно его оборвала Анна.

— Самоубийство! — воскликнула она. — Ты хочешь сказать, что они действительно считают, что папа покончил с собой?

— Поскольку его душевное равновесие было нару... — снова начал дядюшка Эдвард самым вкрадчивым и пасторским тоном.

— Я этому не верю! Мама, Стефан, вы же так не думаете? Это... это же просто ужасно!

— Но уверяю тебя, здесь нет позора...

— Ты не была при оглашении выводов расследования, Анна, — тихо сказала мать.

— Разумеется, не была. Все, что я видела, это небольшой некролог в «Таймс», из тех, что печатаются на первой странице. Там что-то говорилось о сверхдозе лекарств. Мы были уверены, что речь идет о несчастном случае, верно, Стефан? А разве это не был несчастный случай? Никто меня не убедит, что отец...

Казалось, она вот-вот расплачется. Все заговорили одновременно:

— Но, Анна, дорогая, твой отец всегда был немного...

— Полиция выразилась совершенно однозначно...

— Когда человек оставляет посмертную записку...

— Не мог же он случайно открыть два пузырька лекарства...

— У меня есть полная запись всех доказательств...

Со сверкающими от слез глазами, оглушенная неожиданным хором голосов, Анна обернулась за поддержкой к брату.

— Стефан, — сказала она, — ты же не веришь этому, правда? Здесь какая-то чудовищная ошибка. Ты должен разобраться в этом.

Впервые Стефан осознал себя главой семьи, последней судебной инстанцией в том, что касается его самого, его матери и сестры, с чьим решением могут, если пожелают, не согласиться его близкие и дальние родственники, но не посмеют вмешаться. Невольно он расправил плечи под грузом ответственности, внезапно обрушившейся на него.

— Очевидно, что это был несчастный случай, — сказал он. — То есть пока что мне известно не больше, чем тебе. Но я займусь этим и все выясню. — Он повернулся к самому дальнему кузену, который говорил последним: — Ты сказал, что у тебя есть записи обо всем расследовании?

— Да, из местных газет. Практически это стенограмма. Они неправильно записали некоторые имена, но их можно уточнить в других газетах. Они все у меня есть. Видишь ли, я собираю вырезки из газет, понимаешь?

— Отлично. Ты можешь дать их мне? Как можно скорее?

— О, с удовольствием. Я пришлю их сегодня же вечером.

— Спасибо.

— Ты потом вернешь их мне?

— Конечно, если они тебе нужны.

— Да, да, очень. Я хочу сказать, что у меня еще недостаточно материалов и...

— Вполне тебя понимаю.

— Не хотелось бы вмешиваться, мой мальчик, — встрял дядя Джордж, который всю жизнь только и делал, что вмешивался в чужие дела, зачастую принося только несчастье, — только разницы-то всего на полпенни, — была ли смерть несчастного Леонарда результатом самоубийства или несчастного случая. Разве не так?