Сирил Хейр - Смерть - не азартный охотник. Самоубийство исключается

— Это как раз подтверждает мое мнение, что миссис Мэтесон — прекрасная жена, — возразил Ригли-Белл. — Очевидно, она приезжает присматривать за стариком — следить, чтобы он не переутомился и не промок.

— Чепуха! Старик крепок, как лошадь. Он не нуждается в уходе. А если бы Юфимия действительно хотела это делать, то ходила бы с ним на реку и следила, чтобы он вовремя возвращался домой, а не отправлялся бы в долгие прогулки после обеда.

— Тогда в чем, по-вашему, причина?

— Понятия не имею. Не мое дело искать причины поведения других людей. Но если бы меня спросили, я бы ощутил сильное искушение ответить, что...

Его объяснение было прервано возвращением миссис Мэтесон в сопровождении мужа.

Все знавшие Роберта Мэтесона соглашались, что для своих лет он замечательно сохранился. Подтверждением мог служить тот факт, что его возраст стали обсуждать только в последние годы. Прямая стройная фигура словно игнорировала время, движения оставались такими же энергичными, а голос — таким же твердым, как у мужчины в расцвете сил. Когда двенадцать лет назад, уже будучи на седьмом десятке, он женился на молодой женщине, никто не нашел в этом ничего экстраординарного и не делал комментариев, обычно сопровождавших столь неравный по возрасту брак. Но природе нельзя вечно бросать вызов. Начали сказываться годы тяжелой работы, и близко знавшие Мэтесона стали замечать, что нервная энергия, так долго его поддерживавшая, понемногу иссякает. Войдя в комнату с тяжелой рыболовной сумкой в одной руке и с футляром от удочки в другой, он выглядел старым утомленным человеком, и контраст между ним и его молодой жизнерадостной супругой был слишком очевиден.

Мэтесон опустился на стул со вздохом облегчения, порылся в сумке и вытащил катушку.

— День был длинный, — заметил он. — С удовольствием что-нибудь съем.

— Для тебя как раз подогревают суп, дорогой, — сообщила его жена.

— Отлично. — Он повернулся к двум мужчинам, начав сматывать лесу с катушки. — А как дела у вас? Сегодня вечером был хороший клев, не так ли?

— Неплохой, — отозвался Смитерс. — Я поймал двух хариусов.

— Превосходно! Где? В Ольховой заводи?

— Одного — там, а другого — чуть ниже тростниковых зарослей.

— Вот как? Отлично! Я всегда говорил, что там будет хороший клев, когда дно очистят от грязи. Выходит, я был прав.

— Как всегда. А вы что-нибудь поймали?

Очевидно, Мэтесон не расслышал вопроса — во всяком случае, он на него не ответил, а обратился к Ригли-Беллу:

— А вам повезло на вашем участке?

— Не слишком, — поморщился тот. — Поймал за мостом одну штуку весом в фунт и шесть унций, а потом у дорожного угла подцепил здоровенную рыбину, но она затащила меня в тростники и сорвалась.

— Я же говорил, что нужна твердая леса. Кстати, какая у вас была приманка?

— Голубая искусственная муха, о которой я рассказывал вам вчера.

— Уступили бы вы мне пару штук. На нее, кажется, хорошо клюет.

— Я бы с радостью, Мэтесон, но, к сожалению, это была последняя. Придется заказать еще одну порцию.

— Да, жаль. Всегда не хватает именно той наживки, которая вам нужна, не так ли?

— Вы еще не рассказали нам, как вам повезло на первом участке, — весьма агрессивно напомнил Смитерс.

— О, всем известно, что это за участок, — примирительно произнес Ригли-Белл. — Никто на него особо не рассчитывает.

От щекотливой темы их отвлекло появление растрепанной прислуги, несущей тарелку горячего супа.

— Спасибо, Дора, — поблагодарил Мейсон, усаживаясь за стол. — Первый участок? — переспросил он, начиная есть. — Знаете, там не так уж плохо. Попадается приличная рыба, хотя поймать ее трудновато.

— И скольких вы поймали этим вечером?

— Я не рыбачил.

— Но я видел, как вы только что сушили лесу, — настаивал адвокат. — К чему бы это, если вы не рыбачили?

— Я забросил удочку всего пару раз, — смущенно признался Мэтесон. — Но вечер выдался превосходный. Знаете пищух, которые всегда торчат на вязах в глубине долины?

— Вы часто о них упоминали, — отозвался Смитерс. — Не могу похвастаться знакомством с этими птицами. Я даже не знаю, как они выглядят.

— Куда же вы смотрите, мой дорогой Смитерс? Я вижу пищуху каждый раз, когда спускаюсь к реке. Но до этого вечера меня всегда озадачивало то, где она устраивается на ночлег.

Охваченный энтузиазмом Мэтесон казался помолодевшим. Его глаза блестели, щеки раскраснелись, а ложка напряженно повисла в воздухе.

— Роберт, дорогой, — проворковала его супруга. — У тебя стынет суп.