Николас Блейк - Бренна земная плоть. В аду нет выбора. Голова коммивояжера

— Так его смерть не была ни для кого утратой?

Редактор упер язык в щеку, вывел особенно сложный узор на бумаге.

— Это самоубийство. Да. О покойном шибко не горевали. Я сам был почти счастлив. Между нами говоря, ничьи дочери — а у меня их две — не были в безопасности, пока тут находился Освальд Ситон. Но мне было бы спокойнее, если бы нашли тело.

— Но ведь…

— Да, я знаю, сомнений быть не могло. Но, как я уже вам сказал, Освальд выкрутится из чего угодно.

— Даже из собственной смерти?

— Он не оплошает.

— Почему он покончил с собой?

— Неурядицы в фирме. Так говорили. Он оставил письмо, как вы знаете. Все было предусмотрено.

— Но вы не очень-то этому верите?

— Когда крысу загоняют в угол, — сказал мистер Кили с нажимом, — она дерется. Не скажу, что у фирмы Ситона тогда не было проблем, — появились сильные конкуренты за границей. — Он взъерошил седые волосы. — Но я заболтался. Что еще вы хотели узнать?

— Я полагаю, ваша газета публиковала подробный отчет о смерти Освальда Ситона. Если вас не затруднит моя просьба, мне хотелось бы посмотреть эти номера.

— Да, мы публиковали материалы о происшедшем. Дженет Лэйси использовала свое влияние, чтобы замять это дело. Думаю, именно тогда она невзлюбила «Редкоут газетт» еще больше. Поэтому я не так часто вижу Боба Ситона, как хотелось бы. К тому же он теперь знаменитость. Да, давно ли мы сидели рядом с ним в школе, изучая грамматику. Я до сих пор ее изучаю.

Найджел тепло поблагодарил редактора за помощь. Минут пятнадцать он внимательно просматривал номера газеты с отчетами о смерти Ситона, вырезки с откликами из разных журналов и наконец покинул здание редакции. Вместе с Полом Уиллингемом он позавтракал в «Золотом льве». Найджел был очень рассеян. Садясь в машину Пола, он спросил:

— Не мог ли ты остановиться у магазина игрушек?

— Любого?

— Да.

Пол Уиллингем пристально посмотрел на него, потом, проглотив какую-то, видимо ироническую, реплику, включил зажигание.

Найджел Стрэйнджуэйз сидел на лужайке, откинувшись в кресле. На столе перед ним лежала стопка записных книжек Роберта Ситона. То ли дом, словно женщина, отвлекал его внимание, то ли мешал шум плотины из-за окутывающего все и вся неподвижного плотного воздуха, но Найджел никак не мог сосредоточиться на этих записях. В тот полдень, казалось, на всех предметах лежала печать фатальности. О чем так настойчиво напоминала плотина? От одной из увядавших перед домом роз отделился лепесток и полетел к земле. Когда он опустился, Найджел вздохнул с облегчением: он опасался, что, падая, лепесток произведет землетрясение. Голубь, вдруг заворковавший над головой, заставил его вздрогнуть.

Найджел попытался отбросить свои мысли, взял одну из записных книжек, но она так и осталась нераскрытой лежать на его коленях. Красивый дом не терпел соперников. «Так ты ревнуешь? Ты хочешь избавиться от меня, поглотить меня целиком? Я мог бы противостоять чарам плоти и крови. Но чарам кирпича и цемента, от которых исходит дух человеческих надежд, желаний и трагедий… — о, смотри на меня своими стеклянными глазами!» — пробормотал Найджел.

Найджел намеренно резко встал и повернул кресло так, чтобы сесть спиной к дому. Он видел его в июне окутанным пеленой роз. Видел и на прошлой неделе, более реальным, от мира сего. Нынче в полдень Плэш Медоу вновь изменился. Дом стал Найджелу ближе, слабый и беззащитный, он, казалось, просил о чем-то. Великолепие и высокомерие сменились беспомощностью. Или хуже — страхом, паникой, чувством вины?

Теперь говорил вслух:

— Заткнись! Ты сводишь меня с ума.

— Но я не сказал еще ни слова.

Найджел вздрогнул и обернулся. Это был всего лишь Лайонел Ситон, бесшумно по газону приблизившийся к нему.

— Извините, — сказал Найджел, — я разговаривал с вашим домом.

— Прошу прощения, что прервал разговор, — ответил вежливо молодой человек. — Я вас понимаю.

— А что, вам он тоже действует на нервы?

— Иногда. — Лайонел Ситон уселся на траве перед ним, скрестив ноги и глядя в лицо Найджелу. — Мне пора отсюда уехать.

— Чтобы начать работать? Вы это хотите сказать?

— Да. Я только в прошлом году демобилизовался. Дженет предпочла бы видеть меня студентом Оксфорда, но… — Его по-военному резкий голос оборвался.

— Но вы хотите быть самостоятельным? — предположил Найджел.

— Верно. Если только знать, что для этого нужно делать. К сожалению, я ничего не умею, поскольку ни к чему не подготовлен, попал в армию сразу же после школы. А на войне учат только убивать. Может, стать эмигрантом? Австралия, кажется, приглашает англичан.