Ричард Пратер - Свидетелей не оставлять!

Войдя в толпу и ловя на себе взгляды многих, очень многих глаз — широко раскрытых, принадлежащих как мужчинам, так и женщинам, — я понял, что на свете существует гораздо больше странных форм жизни, чем мы привыкли думать.

Среди гор одеял, постельных принадлежностей, костров, кофе, сандвичей и палаток бродили удивительные личности в халатах, тюрбанах, коронах и мантиях. А среди них парни в саванах или вообще мало чем прикрытые, куколки в балахонах и другие — в бикини, а одна девица щеголяла даже в юбке из травы. Вообще-то вряд ли стоило им удивляться. Не только потому, что все происходило так близко от Голливуда, хотя это, возможно, играло определенную роль, но и потому, что это Лос-Анджелес — город ненормальных, чего уже давно никто не отрицает. Лос-Анджелес — магнит для помешанных. Похоже, как только житель любого другого штата теряет устойчивое положение, он немедленно отправляется в южную Калифорнию, где больше людей, а потому тут можно ощущать себя как бы в пустом пространстве.

Как-то я прикинул, что наш город насчитывает около трехсот сект с количеством приверженцев от единиц до тысяч. Все они, несомненно, присутствовали здесь. Иначе и быть не могло Ведь обещали Великий день — воскрешение Траммела.

Естественно, присутствовали и главы всех сект. Волновались, потели и кусали ногти, поскольку их лидерство оказалось под угрозой. Если сегодня этот тип воскреснет, многие из них не только утратят свой престиж, но и потеряют паству, которая переметнется к Траммелу.

Естественно, в толпе было очень много просто любопытных, немало репортеров и фотографов, но в первую очередь это был съезд сектантов, бал свихнувшихся. Мне, прожившему в Лос-Анджелесе тридцать лет, знающему многие секты от Мейн-стрит до холмов Голливуда, увидеть их всех вот так одновременно, в одном месте, пока не доводилось. Но теперь, когда пришлось, подумал, что всех нас следовало бы посадить в клетки, чтобы звери снаружи могли смотреть на нас, кормить земляными орешками, бананами и потешаться.

Большими шагами я опускался с холма сквозь эту массу параноиков, и все смотрели на меня вытаращив глаза. Я выделялся даже в этой компании. Время от времени какой-нибудь странно выряженный тип, возможно лидер одной из сект, окруженный своими приверженцами, указывал на меня пальцем и что-то говорил. Я игнорировал всех.

Без четверти три я продвинулся до западной стороны площадки с гробом. Отсюда уже хорошо были видны люди, находившиеся на самой площадке. Их было шестеро. Все одетые в черное, они стояли, выстроившись в ряд. Я начал действительно беспокоиться о том, как, черт побери, проникнуть туда, к ним. Пробираться стало уже совсем трудно, а между мной и «рингом» оставалось еще сто футов. Ведь будет полным провалом, если после всего моего потения и подготовки этот шут, посмеиваясь, улизнет. Тогда мне не останется больше ничего, как только помахать ему вслед.

На протяжении всего пути мне как-то удавалось протиснуться сквозь толпу. Но тут, на последних пяти или шести ярдах, люди стояли плечом к плечу, бедром к бедру и молчали. Чтобы пролезть через них, необходим был какой-то таран.

Низенький человечек, блокировавший мой путь, стоял, не глядя в мою сторону, но вдруг посмотрел через плечо и обомлел. На мгновение я забыл, как выгляжу, но он, полагаю, никогда уже этого не забудет. Вероятно, в этот день он сталкивался со многими странностями, однако, вне всяких сомнений, все, что видел до сих пор, не было столь ужасным. Можно было подумать, что его глаза как-то соединены со ртом, потому что они широко раскрылись одновременно. Мгновенная перемена его облика меня рассмешила, и внезапно я понял, что вокруг вовсе не существа из другого мира, а просто люди. Такие же, как я. Некоторые из них стояли подальше, другие — поближе. Вероятно, самые настойчивые были в этом кольце.

А еще я понял, что, если и остальные такие же, как этот малый, мне удастся пробиться, поэтому несколько воодушевился.

В этот момент я был устрашающе высоким не только из-за ходулей, но еще и потому, что стоял на более высоком месте. Маленький человечек так и застыл, вывернувшись, положив на плечо подбородок. Тогда я выбросил вперед палку, направив ее на него, и одновременно забормотал что-то невнятное. Человечек отскочил в сторону, будто палка была заряжена. Она-то и сыграла роль необходимого мне тарана. Я так и продолжил идти, выкидывая палку вперед, издавая гортанные звуки, не ожесточенно, но все же достаточно громко, чтобы те, кто был ближе ко мне, могли их услышать. Уставившись на гроб, люди, естественно, вначале не обращали на меня внимания, но потом шарахались. Я повторил мой трюк примерно двадцать раз, и каждый — удачно.