Росс Томас - Щит Компорена

— Последнее лишь означает, что Штаты солидаризируются с Британией и не хотят, чтобы Франция и Германия оказывали помощь Компорену.

— Откуда тебе это известно? — удивился Майрон Грин.

— Меня просветил Консепшн Мбвато.

— Понятно, — по голосу чувствовалось, что ничего-то ему не понятно. — Короче, я дал ему от ворот поворот и предупредил, что мы умоем руки, если в дело вмешается ФБР.

Когда он положил трубку, я позвонил и попросил Эдди, дневного коридорного, принести мне сандвич с бифштексом и стакан молока.

— Бифштекс сегодня так себе, — ответил Эдди.

— А как сегодня ливерная колбаса?

— Колбаса хорошая.

— Тогда неси сандвич с ливерной колбасой.

Дожидаясь Эдди, я расписался на обороте чека, положил чек в конверт и адресовал его Майрону Грину. Когда же Эдди принес сандвич, я заплатил за него и дал Эдди два доллара, чтобы поставить на лошадь, которую я выбрал в самолете, и письмо.

— У них опять нет шестицентовых марок, — предупредил Эдди, — но у меня завалялись несколько штук.

— Во сколько они мне обойдутся?

— По десять центов штука.

— Наклей на письмо одну, — я дал ему десять центов. Вот почему я так люблю Нью-Йорк. Сосед никогда не откажет в помощи. Правда, не без выгоды для себя.

Я съел сандвич и остаток дня провел в ожидании телефонного звонка, читая детектив, купленный в вашингтонском аэропорту, — об агенте ЦРУ, который два года болтался по Китаю, отравляя источники питьевой воды.

К шести часам телефон так и не зазвонил, но я подождал еще пятнадцать минут, прежде чем набрать номер.

— Авторемонтная мастерская «От А до Я», — ответил мужской голос.

— Мне нужен Паризи.

— Кто?

— Паризи, — отчетливо произнес я. — Джонни Паризи.

— Такого здесь нет.

— Скажите ему, что звонит Филип Сент-Ив.

— Сент-... кто?

— Ив. Повторить по буквам?

— Сейчас погляжу.

Через пару минут трубку взял Паризи.

— Привет, Везунчик.

— Мне понравился твой новый секретарь.

— Ты о Джое? Что-то в нем есть, не так ли?

— Полностью с тобой согласен.

— Между прочим, вернувшись от тебя в субботу, я понял, что проигрался в пух. Вечер обошелся мне в девятьсот баксов, и большая их часть перекочевала к Огдену.

— Ему нужны деньги. В следующем месяце его дочь идет в колледж.

— Черта с два. Он столько заколачивает, что может отправить в колледж дюжину дочерей, причем это никак не отразится на его бюджете.

— Таких богачей просто нет, — возразил я.

— Может, ты и прав, — не стал спорить Паризи. — Все было по-другому, когда мы учились в колледже. Не понимаю я нынешнюю молодежь. Вечно орут, бунтуют, чего-то требуют.

— Они просто другие.

— Им слишком легко достаются деньги, — определил причину Паризи.

— Ты сможешь пообедать со мной сегодня? — сменил я тему.

— В десять у меня встреча с одним парнем.

— Подъезжай к восьми, и я угощу тебя бифштексом.

— У «Доминика»?

Я вздохнул. «Доминик» означал, что мне придется выложить за обед сорок долларов.

— У «Доминика».

— Идет. В восемь часов.

Я уже собрался попрощаться, когда он спросил:

— Ты снова работаешь, не так ли?

— Работаю, — подтвердил я.

— Я так и понял. — И он положил трубку.

«Доминик» — небольшой ресторанчик в западной части 54-й улицы — однажды приобрел популярность, когда один голливудский актер стал захаживать туда, приезжая в Нью-Йорк. В ресторане царили тишина и покой, посетителям подавали отменную еду, да еще тридцать процентов стоимости ресторана принадлежали доброму другу кинозвезды, занимавшему достаточно высокую ступеньку в преступной иерархии. Однако когда об убежище кинозвезды стало известно, в ресторанчик повалили заезжие туристы, заказывая спагетти, фрикадельки и даже пиццу, чем вывели из себя шеф-повара, который пригрозил, что уволится. Киноактер перестал появляться в ресторане, его владельцы подняли цены, туристы перебрались в другие заведения, где могли встретить какую-нибудь знаменитость, чтобы потом поделиться впечатлениями в Джоплине или Седар-Фоллз. А может, в Чикаго или Далласе. В Америке много желающих поглазеть на знаменитостей, и живут они не только в Джоплине или Седар-Фоллз.

И теперь в «Доминике» вновь царили тишина и покой, цены остались астрономическими, шеф-повар сиял от счастья, а ресторан выполнял первоначальную задачу — приносить владельцам убытки, чтобы хоть как-то прикрыть прибыли от других, не столь респектабельных предприятий.

Паризи уже сидел за столом, жуя стебелек сельдерея, когда я вошел в ресторан в самом начале девятого.